Я извлек из кармана жидкую связку ключей, У меня было всего три ключа. Один от школы в Брискебю — от мирной и такой далекой теперь школы. Один от дома полковника Лунде и один от моей собственной квартиры на Хавсфьордсгате.
Я вставил ключ в замочную скважину и отпер дверь. Потом вошел в прихожую и захлопнул входную дверь за собой. Потом зажег свет. Если сначала зайти на кухню и выпить пиво, а уж после переодеться, можно еще протянуть время.
Я прошел через холл в кухню. По пути я всюду зажигал свет.
У окна, за которым уже сгустился вечерний сумрак, стоял кухонный стол. По обе стороны стола — два стула. Мне казалось, что я всегда ставлю их рядом у длинной стороны стола. Выходит, не всегда.
Один из стульев стоял немного вкось.
«Кто ел из моей тарелки?» — спросил медведь.
Я вошел в гостиную и зажег свет.
Освещенная висячей лампой гостиная показалась мне большой, просторной, холодной. Я зажег другие лампы — на письменном столе, бра над книжной полкой и торшер за моим персональным стулом у камина. Сидя на этом стуле, я читал по вечерам.
Стул был придвинут слишком близко к камину.
«Кто сидел на моем стуле?» — спросила медведица.
У меня застучало в висках. В голове завертелись обрывки сказки.
В детстве это была моя любимая сказка. Черт побери, что же потом сказал медвежонок?
Я прошел через столовую и открыл дверь в спальню.
И тут я сразу вспомнил слова медвежонка.
«Кто спал в моей кровати?» — спросил он.
В моей кровати лежала Люси Лунде.
Люси Лунде собственной персоной.
Я зажег свет и увидел, что она укрыта одеялом по самую шею. Видна была только белокурая головка, которую я разыскивал целый день.
В это мгновение я понял, насколько справедливо странное выражение: «кровь застыла в жилах». Волосы зашевелились у меня на голове. Не знаю, как долго я стоял в дверях и смотрел на белокурую головку, неподвижно лежавшую на моей подушке. Потом подошел поближе. Люси спала. Спала сладким сном.
Я постоял, глядя на нее. Во сне лицо ее было простодушным и беззащитным. Она казалась ребенком; она даже спала, по-детски приоткрыв рот.
Я зажег ночник. Она лежала без движения.
— Люси! — окликнул я.
Она открыла глаза. Сначала голубые глаза смотрели отчужденно. Потом она взглянула на меня в упор и тотчас рывком села на кровати. Она натянула на себя одеяло до самого подбородка.
— Мартин! Ты напугал меня до смерти.
Ну и ну! Оказывается, это я ее напугал!
— Это ты напугала меня до смерти, Люси. Не говоря уже о том, что ты до смерти напугала своих домашних и поставила на ноги всю полицию.
— Полицию!.. Мартин… помоги мне… Я… Полиция.