Поверьте, мне не до смеха.
На уголовное дело достаточно пятнадцати миллиграммов первитина.
Но если говорить откровенно, моей главной задачей является поиск слухов. Каких? Разных. Самых бредовых, или не бредовых, или вовсе реалистичных, обычных слухов – знаете какие они бывают. Когда один мужик рассказывает другому мужику, что он недавно услышал от третьего мужика, когда они пили водку. Слухи существуют только тогда, когда есть водка; когда она заканчивается, это уже не слухи, это – оперативная информация.
Неважно, насколько они бредовы.
Например, я услышал имя «Марк Шейдер». От одного мужика, с которым пил водку. Он болтнул его просто так, перед тем как опрокинуть стакан себе в глотку, а потом болтнул еще что-то. В следующий раз я услышу это имя от другого мужика. Главное здесь – не проявлять заинтересованность; шахтеры, вообще-то, – изрядные болтуны, они сами все тебе расскажут.
Надо только слушать.
И ты постепенно узнаешь все больше и больше.
Большая часть из того, что ты слышишь, – полный бред, но вполне возможно, кое-что соответствует действительности.
Говорят, Марк Шейдер – это какой-то древний, столетний старик, который всю жизнь проработал в шахте и познал некую высшую шахтерскую мудрость; другие говорят, что он молод.
И еще говорят, что он умеет находить выходы из забоя, даже если штрек завалило породой, и что он умеет по запаху определять, опасна или не опасна выработка, в которую ему надо зайти.
И еще говорят, будто он живет одновременно в разных телах, и, когда одно его тело спит, другое бодрствует.
И еще говорят, что он что-то там замышляет, что-то против существующей власти, что-то против государственного устройства нашей страны, и это не просто забастовка, а что-то в самом деле серьезное.
И еще говорят, что все это выдумки.
Просто пьяные бредни.
И я вернусь домой, и вряд ли напишу про Марка Шейдера в своем очередном отчете, и на следующий день уже поеду в какое-нибудь новое место, снова затрясусь по колдое*нам, чтобы снова смотреть на уродцев.
Но я запомню имя: «Марк Шейдер».
Потому что, если хоть какой-то слух про него – правда, и он что-нибудь натворит, разгребать это буду я.
На уголовное дело достаточно следов присутствия героина.
Говорят, что толерантность к алкоголю постепенно снижается. То есть, чем чаще ты пьешь, тем меньше тебе надо выпить, чтобы опьянеть.
На самом деле это офигительно круто.
Это значит, что для экономии на спиртном ты должен упиваться до состояния полного и абсолютного нестояния. И экономия наступит. Как только ты посадишь печень. Удобно – ты одновременно становишься инвалидом, получая право на льготы, и можешь теперь достигать того же эффекта не с бутылки, а после пятидесяти грамм. Есть даже такая категория алкоголиков – у нас их всегда называли «чернильниками», – которые не могут пить водку, потому что их сразу зарубает. У них подкашиваются ноги после одной рюмки. Поэтому, чтобы немного продлить удовольствие, они пьют вино – обычно это какая-нибудь дешевая дрянь, чернильники редко могут себе позволить «Йоханнесбергер Каленберга» виноградников Мумма урожая тридцать второго года. Обычно они пьют плодово-ягодные крепленые вина – «Букет Молдавии» или «Армянское». Это очень дешево, еще дешевле, чем пить плохую водку.