Первый зам не стал со мной заканчивать, посчитав достаточным тот проп*дон, что он вставил мне утром. У меня были еще кое-какие дела (эта фраза всегда должна произноситься с многозначительным видом, как бы между делом, вот так: «…кое-какие дела»). Так вот, у меня были еще кое-какие дела, и до половины пятого я их закончил, а уже в шесть, выпив с нужными людьми и поужинав, выехал из Днепропетровска. А еще через двадцать минут увидел трассовичку.
Вообще-то я стараюсь не останавливаться возле них – «стараюсь» в том смысле, что ты всегда можешь принять трассовичку за просто голосующую девушку, даже годы работы в милиции не дадут гарантии, что ты различишь их, бросив лишь беглый взгляд. Но здесь был не совсем обычный случай.
Трассовичка лежала на обочине.
Ничего, конечно, невероятного в этом не было: может быть, выбросили из машины, чтоб не платить, а может быть, просто перепила и уснула на рабочем месте. Но как бы там ни было, я все еще служил в МВД и проехать мимо лежащего на снегу тела – даже если это просто уснувшая алкоголичка – не мог.
Я остановил машину и заглушил мотор. Солнце уже село, но полная тьма – настоящая украинская зимняя ночь, такая, что можно выколоть себе оба глаза и не заметить разницы, – еще не опустилась на Донецкое шоссе. Ветер гоняет по дороге мелкие снежинки – кажется, это называется «поземка». Интересно, а над морем бывает поземка? И если да, то как она тогда называется? «Поморка»?
Я вылез из машины и подошел к трассовичке. Она лежала на земле лицом вверх с открытыми глазами, так спокойно, как будто возле ее левой ноги не горку снега намело ветром, а горку песка намыло прибоем. Ее лицо вблизи оказалось размалевано даже хуже, чем казалось с дороги. В левой руке – бутылка перцовки.
– Отдыхаем? – спрашиваю я.
Она ничего не отвечает.
– Садись в машину.
Она постепенно встает – сначала приподнимается на локтях, потом садится, затем становится на четвереньки и только после этого, пошатываясь, поднимается на ноги. В общем-то она совсем не была пьяной – бутылка почти полная, да и запьянеть на морозе не так уж легко. Скорее, у нее просто затекли или онемели от холода мышцы.
Мы сели в машину и поехали в Донбасс – прочь от реки, огромных мостов и недостроенной гостиницы «Парус». Мы едем в сторону подземных нор, огромных терриконов и газосжигателей – в сторону черной пустыни.
– Выпьешь со мной? – спрашивает трассовичка.
– Ты е*улась? Я ж за рулем.
– Выпей, – просит меня трассовичка, – помяни мою подругу. У нее сифон был.
Вообще-то я далек от всяких там сантиментов, по крайней мере, когда несусь по замерзшему и плохо освещенному шоссе на скорости сто километров в час. Но здесь я просто кивнул и показал рукой на бардачок машины, где лежали одноразовые стаканы.