Король понимал, в каком он оказался положении, и шотландские лорды уговорили его согласиться на примирение, они уведомили соотечественников о том, что король поменял свою позицию, и они пошли на соглашение. Отец Муна отправился в лагерь шотландцев и потребовал мелких уступок, которые не могли помешать подписанию Договора. >{20} В этом договоре шотландцы просили короля, чтобы он их простил, но король должен выполнить их просьбы о свободном парламенте и ежегодных свободных Ассамблеях Церкви, они также оговорили, что Шотландией в гражданских и церковных делах станут управлять эти Ассамблеи, без всякого вмешательства со стороны Англии. Обе армии распустили, все вопили, шутили и подначивали друг друга, прямо как на летние каникулы школьников.
Это была война без кровопролития. Никто не пострадал, кроме собак из Абердина, потому что только Абердин не присоединился к Ковенанту. Местные леди, в знак презрения, повязывали ленточки синего цвета, цвета Ковенанта, на шею собакам, а присоединившиеся к Ковенанту ловили и убивали бедных собак. Моему отцу показали письмо от королевского камердинера, который писал, что он с друзьями очень скучает и что погода стоит холодная и влажная. Он также добавил: «Но мы подогреваем наших солдат надеждами на то, что им удастся обдурить и объегорить этих грязных, цинготных, вонючих, отвратительных, полных вшей, чесоточных, всех в болячках, неопрятных, сопливых болванов; глупых высокомерных гордецов, дикарей и нищих, звероподобных чудовищ; тупых, фальшивых, лживых, грубых, похожих на дьявола с длинными ушами и короткими волосами, проклятых, пуритан-безбожников и всю их команду, поддержавшую шотландский Ковенант…Жители заключили мир с Израилем».[23]
Отец сказал, что там было написано еще больше, но все было изложено таким языком, что нам не следовало это слышать. Войска были распущены, солдаты отправились домой, то была долгая дорога к родным местам. Из трех солдат из нашего города, сумасшедший умер по дороге от лихорадки, потому что спал на земле в мокрой одежде, а два бездельника прибыли голодные, босиком и почти голые. Им пришлось по дороге продать одежду, чтобы не умереть с голода. Но они говорили, что им было не жаль расставаться с ней, потому что она кишела нечистью, они ее прозвали «ковенантерами»,[24] которая набилась в швы одежды, пока они голодали в шотландском лагере. Но Мун вернулся домой почти в полном порядке.
Как-то раз он явился к нам в дом в кожаном защитном камзоле. Он собирался в Оксфорд, где хотел присутствовать на вручении ученой степени. Теперь это был не прежний малограмотный Мун, которого менее года назад я утешала. Он стал настоящим смелым солдатом, высоко держал голову и не нуждался в утешении. Да и я уже не была ребенком, правда еще не стала и взрослой девушкой… Муну было сложно со мной разговаривать, и он старался не оставаться со мной наедине, чтобы я не приняла его дружбу за ухаживание. Меня это очень огорчало, хотя он не обижал меня и не дразнил при всех, а обращался со мной по-доброму, вежливо.