Я тихо повернула ручку и толкнула дверь, но она не поддавалась, тогда я толкнула сильнее. Дверь загрохотала, но я не смогла ее открыть, хотя она легко открывалась даже в дождливую погоду. Я решила, что пока меня не было дома, кто-то сошел вниз и задвинул болт на двери. Я подошла к другому концу дома и очутилась в саду и стала бросать камешки в окно спальни, чтобы разбудить Зару. Но хотя я раза три или четыре попала в стекло, она не подошла к окну.
Я разозлилась и сказала себе:
— Чего я боюсь? Неужели нужно бежать от крика совы? Я не могу войти в дом и лечь в постель, значит следует пойти и закончить дело, ради которого я вышла. Мари, ты должна вернуться в церковь и не бояться сов, летучих мышей, злых Духов, разных привидений и злых зверей, других страшилищ, которые прячутся в церковном дворе в этот час среди кустов остролиста и туи.
В этот момент я опять стала, как околдованная, потеряла страх и смело отправилась вниз по дороге, пока, наконец, передо мной предстала церковь святого Николая. Она как бы вырастала из темноты. Я подошла ближе и различила колокольню и висящие на ней два колокола. Они выделялись даже на фоне темного неба. Я начала тихонько напевать песенку о колоколах: «Мы вдвоем! Нас двое!»
Отворив калитку, я прошла между кустами остролиста к церковной двери. Рядом на скамейке сидел Мун, закутанный в плащ. Видимо, он ждал меня довольно давно. Мун ничего не сказал, а сразу крепко обнял меня. Сколько времени мы оставались в объятиях друг друга, я сказать не могу. Потом меня начала пробирать дрожь. Мне казалось, что я распадусь на кусочки от сильной дрожи, хотя Мун тесно прижимал меня к себе.
— Вы знаете, болт на дверях не заперт. Давайте войдем внутрь, спрячемся от холода. — И он повел меня внутрь.
Мы пошли к каморке звонаря, и я громко запела, как в экстазе: «Мы вдвоем! Нас двое!»
Мун взял трутницу и зажег принесенный с собой фонарь. Мы прошлись по рядам сидений в церкви и собрали подушечки, на которые преклоняли колени во время молитвы и соорудили из них что-то вроде сидения. Мун прикрыл меня плащом, и мы начали шепотом разговаривать.
Это не была обычная болтовня влюбленных, как можно было бы подумать из-за странных обстоятельств, предшествовавших нашей встрече, и святости места, в котором мы находились. Кроме того, у нас было мало времени. Мне казалось, что мы беседовали не на обычном языке, на котором говорят все люди в нашей стране. Наши речи состояли из фраз фантастичных, свойственных только нам, и любой, кто нас подслушал бы, решил бы, что общается двое китайцев.