.
Но это не вся картина. Подсчет боевой силы по «батальонам» был уместен разве во времена Наполеона, когда людская масса в исполинских каре проламывала вражеский фронт. В XX веке на поле боя господствовал огонь, «ударная» тактика сменилась «огневой». В первую мировую войну нужно было считать дивизии, ибо пехотная дивизия давала в бою такое сочетание орудийного, пулеметного и ружейного огня, которое и определяло ее ударную мощь. В войне 1914 — 1918 годов 70 процентов потерь падали на долю орудийного огня, 20 процентов ружейного и 10 процентов на все остальные средства поражения, включая газы. Перегрузка полевой дивизии батальонами (в русской дивизии их было 16 по сравнению с 12 в немецкой) отнюдь не означала, что первая имела в эпоху «огневой» тактики превосходства над второй. Более показательно количество артиллерийских стволов — в состав русской дивизии входило 6 батарей (все легкие), в состав германской — 12, из них 3 тяжелых.
По директиве Ставки в момент, когда русские войска подталкивались к поспешному наступлению в Восточной Пруссии, в 1-й и 2-й армиях значилось 13 пехотных дивизий, им противостояла 8-я немецкая армия, насчитывавшая 14 пехотных дивизий. «Преимущество в боевой силе в действительности было на немецкой стороне, — писал Н. Н. Головин. — ...Современная стратегия измеряет боевую силу армий числом дивизий, вводя при этом в виде поправки коэффициент сравнительной огневой силы дивизий каждой из сторон. В данном случае нужно считать, что огневая сила германской пехотной дивизии в среднем равняется огневой силе более чем полутора русских пехотных дивизий. Таким образом, на стороне немцев было полуторное превосходство в боевой силе»>>[21].
К тому нужно добавить немецкие крепости, укрепленные позиции в районе Мазурских озер, развитую железнодорожную сеть восточнопрусского театра, дававшую возможность осуществлять борьбу по внутренним операционным линиям. Командование русской армии думало только о полевых частях немецкой армии, сбросив со счета ландвер. Этот промах совершили штабы всех противников Германии. Между тем части ландвера, в большинстве сформированные как гарнизоны крепостей, были использованы в первых же боях как полевые войска. Наконец, ландштурм — ополчение, которое в Восточной Пруссии, опираясь на регулярные части, создало плотную завесу перед многочисленной русской кавалерией. Это способствовало тому, что русское командование было вынуждено действовать в значительной степени вслепую. Как заметил И. Вацетис, вероятно, именно в этой связи: «8-я германская армия от 12 до 19 августа сидела в стратегическом мешке. Но русское командование не сумело использовать выгоды своего положения»