– Хорошо. Вру, – Он улыбнулся. – Неинтересно. Выпьем еще?
Она погрозила невидимому вертолету и тряхнула головой, отбрасывая лишний хмель.
– С удовольствием, – Ее заинтриговал человек, щелчком отбросивший весь Ее мир. Она расценила его поведение как вызов и приняла его. – За что пьем?
– За ваш город. Я очень люблю его, хотя бываю здесь все реже.
– Что так?
– Работа.
– И где же вы работаете? Европа? Америка? А может, Япония? Теперь это модно. У вас вид узкого специалиста.
– Под Мурманском, – сказал узкий специалист с ударением на «а». – Так что, по вашей классификации, наверное, Европа.
– Ого, – сказала Она, и представила себе Россию, которая начиналась за окружной дорогой и состояла из ржавых арматур, торчащих из сугробов. – И как вам там живется?
– Приезжайте – увидите. В двух словах не расскажешь.
– Еще чего, – Она поежилась. – Уж лучше вы к нам.
– Выпьем, однако... – в его глазах мелькнул стальной блик. Он опрокинул рюмку и поставил на стол, как стреляную гильзу.
– Не обижайтесь... – Она почувствовала себя виноватой и положила руку на его пальцы. Пальцы обожгли Ее незнамо чем, и она отдернула руку.
– Хорошо. Не буду. Что же вы... так и живете?
– Как – так? – удивилась Она.
– Ну... – он замялся. – Шумно, что ли...
– Вы хотите сказать – бестолково, бессмысленно, глупо?
– Я этого не говорил.
– Но подумали.
– Нет. Я думаю... О другом.
– О чем же?
– О ваших губах.
– Вот как? – Она почувствовала в руках козырь, фраза была из ее мира. – И что же вы о них думаете?
– Представляю, как они будут выглядеть без помады.
Она улыбнулась, взяла со стола салфетку и тщательно вытерла губы.
– Ну, как?
– Красиво, – он улыбнулся и потянулся за бутылкой. По дороге он коснулся ее локтя, и Ее снова ударило током.
– Вы бьетесь током, как электрический скат.
– Это... Это статическое напряжение. Год без движения создает нечто подобное.
– Вы что же, работаете манекеном?... – Она покосилась на спящего модельера.
– Нет. Я о других движениях.
– Непонятно.
– Ладно, скажу так, чтобы было понятно. Год без женщины.
– А-а-а... – Она разочарованно вздохнула. Все оказалось проще, чем она думала. Потом Она посмотрела в его глаза и поняла, что все снова запуталось.
Он разлил водку в стопки, и они выпили еще по одной. Эта рюмка, как выбитая табуретка, подвесила ее в пьяной прострации, где умиление и восторг соседствовали с тошнотой и невесть откуда взявшейся тоской.
Середина вечера прошла в беспамятстве. Она пришла в себя только в постели. Незнакомец лежал рядом, тоже голый. В окнах начинало светать.
Они занялись любовью с тем пылом, с каким встречающие бросаются на платформу сильно опоздавшего поезда. Гость по-прежнему бился током, но теперь это было кстати. Он не отличался столичным мастерством по части неприличных поцелуйчиков, в его нежности было что-то провинциально-старомодное. Сквозь нежность то и дело прорывался грубый, не знающий утоления, голод. У него были большие, сильные руки и мощнейший рычаг, на котором она повисала снова и снова с безвольностью освежеванной туши. Они почти не разговаривали, и, только забившись в судорогах тоскливого восторга, Она пролилась слезами и словами, смысла которых не понимала сама...