'Что ж, поиграем в папу и сына, — мелькнула кисловатая мысль в голове юноши, но он сразу же мотнул головой, прогоняя ее. — Не думай такое. Не стоит. Стань мягче, податливее. Он ведь, в самом деле, рад тебя видеть…
— Рад, очень, — вдруг сказал король, будто ответил на мысли сына. — И не погрешу, если скажу, что счастлив. Я столько лет жил с тем, что повинен в твоей гибели. Но когда неделю назад от лорда Гоша прискакал гонец и передал мне письмо о том, что возможно Илидол возвращает мне сына, я думал, что сошел с ума. Никто еще ничего не знает, но когда узнают! О, это будет праздник!
Лавр чуть ступил от Пека, чтоб еще раз посмотреть на него.
— Мой сын! Мой сын! — широко улыбаясь, произнес король. — Гляжу на тебя, и словно молодость свою со стороны вижу. Не представляешь, какое это счастье, видеть свое лицо, свое тело, свой дух вновь молодыми. Мелин, Мелин, — все повторял он имя сына. — Мелин Лагаронский, мой сын, мой наследник! Старик Герман мне все рассказал. Я говорил с ним как раз перед твоим приходом…
— Ваше величество, — заговорил было Пек, смущенный таким взрывом теплых чувств со стороны отца.
— Никаких! — ударил кулаком в стол Лавр. — Отец, папа, батюшка — вот тебе слова, из них выбирай. Никаких 'ваше величество', 'государь' и прочих титулов! Мои сыновья зовут меня 'батюшка'.
— Ах, да, — кивнул, вспомнив кое-что, Пек. — Патрик и Дерек…
— Маменькины сынки — вот они кто, — нахмурился король. — Они в подметки тебе не годятся. Сам увидишь. Ты воин, настоящий рыцарь — все об этом говорит. Так отделать старину Гоша даже мне редко удавалось… Но ты что-то хотел попросить.
— Да, б-батюшка, — споткнувшись на непривычном слове, заговорил вновь Пек. — Ты упомянул мастера Германа. Я бы хотел видеть его и девушку Нину, что была там, в доме на Тихой улице. И друга моего — Ларика — очень бы я хотел, чтоб из тюрьмы выпустили. Он не заслужил тюрьмы…
— Все, что пожелаешь, — широко улыбался король. — Твои друзья и мне друзья. Уверен, в людях ты прекрасно разбираешься… Кстати, а девушка? Она мила и юна, но тебе она кто?
— Я бы хотел увидеть своих друзей, — сделав ударение на последнее слово, повторил Пек, не желая разъяснять королю подробности взаимоотношений с Ниной…
Старый мастер и перепуганная девушка оказались в соседней комнате. Старик неподвижно и расслабленно сидел в плетеном кресле у печки-грубки и сонно наблюдал, как догорает березовое поленце в топке. Похоже, он прекрасно знал, чем закончатся его ночные приключения, и не волновался попусту. А вот Нина, лишь только Рифмач зашел к ним, выскочила навстречу юноше из какого-то темного угла и кинулась на шею с писком 'Пек! Пек! Прижалась к нему, всем телом, тонким, гибким, и заплакала, роняя слезы на его рубашку.