Прошло время, и дела папаши задвигались в гору. Благодаря такому умельцу мордобойного дела, каким оказался юный Пек, бойцовский дом Влоба стал самым посещаемым в Илидоле. Сюда за развлечениями заглядывали даже дворяне, чиновники и весьма состоятельные купцы. Благодаря их щедрости папаша Влоб скоро обзавелся пусть небольшим, но собственным домиком в Зеленом квартале, прилично его обставил, нанял хорошего повара, слугу и симпатичную пухлую горничную Агату. Та, женщина ловкая и хитрая, к тому же вдова, довольно быстро превратилась в полноправную хозяйку папашиного дома. Иногда даже покрикивала на парней-бойцов, заходивших ко Влобу обсуждать дела:
— Эй вы! Ноги опять не вытерли! Наследили! Вот я вас метлой!
Только Пека-Рифмача она встречала благосклонно, улыбками и ласковым 'день добрый, сынок'. А все потому, что однажды ловкий юноша преподнес ей ромашку и сказал певуче:
Милая дама Агата,
Вас увидать — мне отрада.
Вы — как роскошный букет,
Право, прекрасней Вас нет!
Хозяйка тогда покраснела и поцеловала улыбающегося льстеца в щеку. И после всегда угощала приходивших вместе Пека и Ларика домашними пирожками…
— Эх, — все маялся Ларик, привязывая черные рукава к красной выходной куртке, — боюсь, не даст мне Нина своих сокровищ.
— Если тебе очень нужно, я выпрошу, — подмигнул другу Пек.
— Ну да. У меня впечатление, что у девчонок ты можешь добиться не только их пудры, — ухмыльнулся Ларик, берясь за башмаки с пряжками. — Куда сегодня пойдешь? Опять к новой?
— Точно, — кивнул Пек, все наблюдая, как наряжается приятель. — Как же ты долго возишься — словно девчонка…
— Мне не наплевать, в каком виде я явлюсь пред очи любимой девушки. В отличие от тебя, — заметил Ларик.
Пек снова пожал плечами, выудил из-под подушки свой кошелек, в котором серебро весело перезвякивалось с медью, взял со стола у окна свой длинный кинжал в простых ножнах, сунул его за пояс и прыгнул к выходу:
— Прощай, друг, мне уже некогда.
— Давай-давай, — буркнул Ларик уже хлопнувшей двери. — Наш пострел везде поспел, — а сам бережно, словно что-то хрупкое, вынул из сундука, стоявшего меж кроватями, огромный алый берет с белыми перышками при серебряном шнуре, и водрузил сие произведение шляпного искусства на свою голову. — Подумаешь, синяк, зато берет — все беретам берет! Злате не устоять, — и в который раз заглянул в таз с водой — на любимое отражение.
Пек, тем временем, пронесся по галерее к лестнице, оттуда — вниз, в общую залу, где худенькая горничная Нина расставляла посуду на столах для жильцов к завтраку.
— Привет, старушка? Дай горбушку! — юноша весело поприветствовал девушку и схватил с широкого деревянного блюда пару кусков хлеба.