– Ну конечно, знает. И не надо так краснеть, милочка. Ты ведь не девочка!
– Скажи лучше, как ты узнала, что я возвратилась?
– Господи, Леа, не задавай глупых вопросов. Тебя же видели везде…
– Понятно, ну а Ангел? Ты, значит, сообщила ему об этом?
– Нет, дорогая, это он мне сообщил.
– Ах, он… Забавно.
Леа чувствовала, что сердце её колотится чуть ли не в самом горле, и не решалась произносить длинные фразы.
– Представь себе, он даже сказал мне: «Госпожа Пелу, вы доставите мне большое удовольствие, если зайдёте навестить Нунун». Мой мальчик так привязан к тебе!
– Очень мило!
Госпожа Пелу раскраснелась и, казалось, целиком подпала под действие коньяка, она говорила как во сне, покачивая головой. Но её золотисто-коричневые глаза были ясными, острыми и подстерегали Леа, которая продолжала сидеть прямо, словно обороняясь от самой себя, не зная, откуда ждать удара…
– Да, это и мило, и вполне естественно. Мужчина не может забыть такую женщину, как ты, моя милая. И… если хочешь знать моё мнение… Тебе стоит только пальцем пошевелить…
Леа положила руку на плечо Шарлотты Пелу.
– Я не хочу знать твоего мнения, – сказала она мягко.
У госпожи Пелу опустились уголки рта.
– О! Я понимаю тебя и одобряю, – сказала она мрачно. – Раз ты уже устроила свою жизнь по-другому… Мы ведь даже не успели поговорить о тебе.
– Разве?
– Так ты счастлива?
– Счастлива.
– Большая любовь? Прекрасное путешествие? Какой он из себя – милый? Покажи мне его фотографию.
Леа, успокоившись, засветилась улыбкой и отрицательно покачала головой:
– Нет, нет, я ничего тебе не скажу. Дознавайся сама!.. Где твои ищейки, Шарлотта?
– Я никому не доверяю, – возразила Шарлотта. – Возможно, кто-то и шепнул мне… что тебя вновь постигло разочарование, что у тебя были большие неприятности, в том числе денежные… Нет-нет, ты же знаешь, как я отношусь к сплетням.
– Кому же и знать, как не мне! Дорогая Шарлотта, ты можешь покинуть меня со спокойным сердцем. И успокой всех наших друзей. Пожелай им получить хотя бы половину той прибыли, которую я получила от нефтяных разработок с декабря по февраль.
Хмельной туман, который несколько смягчил черты лица госпожи Пелу, мгновенно рассеялся, она быстро повернула к Леа совершенно прояснившееся, сухое и озабоченное лицо:
– Ах, так ты занялась нефтью! Как же я сама не догадалась! И ведь ты ничего мне не сказала!
– А ты меня и не спрашивала… Ты думала только о своей семье, что вполне естественно.
– К счастью, я не забывала и о своей угольной компании, – чуть приглушенно пропела труба.
– Но этого ты мне тоже не сказала!