Эмме пришлось перевести девушке английское выражение «положить глаз».
– Хуан, дорогой, скорее ты в каком-нибудь порту мне изменишь, – тихо произнесла Пилар.
– Не бойся, этого никогда не случится, – заверил Джон. – В противном случае я рискую быть названным еще более фантастическим именем, нежели Хуан. Вы знаете, мисс Редферн, я сказал Пилар, что не женюсь на ней до тех пор, пока она хоть раз не назовет меня Джоном!
– Но я уже практикуюсь! Послушай. Ху-ан. Ху-он. Ну как?
– Гораздо лучше, но все равно неправильно, – засмеялся Джон. – Звук «дж», как в словах «джаз», «джем», «джига», а не «х», как «хоккей», «халат» или «халва». Но не волнуйся, дорогая, мы поженимся, когда мне предоставят очередной отпуск.
– О, Хуан, а когда тебе его предоставят?
– Гораздо раньше, чем думает сеньора де Кория! – улыбаясь, воскликнул лейтенант.
Пилар от испуга округлила глаза:
– Но Леонора сказала, что не разрешит! Джон чмокнул ее в ладошку:
– Радость моя, все будет хорошо. Когда придет время, я все улажу. Если не в очередной отпуск, то в следующий – обязательно. Но я уже твердо решил: при первой возможности возьму тебя с собой в Англию и представлю родителям как свою невесту. И тогда нам никто не помешает. Поняла?
– О, в Англию? Мы там и поженимся? Мне так трудно в это поверить! – Пилар, неожиданно помрачнев, повернулась к своей компаньонке. – Эмма, а ты со мной останешься? – спросила она. – Ты не бросишь меня, пока мы с Джоном не поженимся?
– Пилар, я постараюсь, – грустно ответила Эмма.
Она не знала, как долго ее будет держать на вилле капризная сеньора де Кория. Ведь та в любую минуту могла сказать Эмме, что в ее услугах больше не нуждается. Кроме того, девушка не знала, как по приезде из Испании поведет себя Рамон.
А тем временем, имея надежную опору в лице Джона, Пилар с каждым днем становилась более самостоятельной и уверенной в себе. Она пока еще не возражала Леоноре, но втайне во многом с ней уже не соглашалась и старалась делать по-своему. Несмотря на то, что сеньора не объяснила, почему она с такой благосклонностью стала принимать Джона Николаса, Эмма была уверена, что причина известна Пилар. «Не этим ли объясняется то легкое презрение, с которым девушка стала относиться к Леоноре? – думала она. – Скорее всего, попав на корабль, сеньора навела справки о лейтенанте и выяснила, что тот не авантюрист, желавший жениться на ее золовке по расчету, а молодой человек с прекрасными перспективами, и более того – родственник какого-нибудь английского графа».
Так ли это на самом деле, Эмма могла бы выяснить у Пилар или у Джона, но делать это не стала: боялась, что девушке ее расспросы могут не понравиться.