Королевский гамбит (Шустов, Новожилов) - страница 65
— Обращаюсь к товарищам, кто находится рядом с этим витией! — гневно воскликнул тот же знакомый Полянскому голос, — вытолкните нечестивца поганого в проход.
Внизу, в темноте, возникло движение, послышались глухие удары, раздался и сразу оборвался короткий вопль. По дощатому настилу к дверям кто-то пробежал. И сразу же в барак ворвались автоматчики. За их спинами бледным пятном маячила перепуганная физиономия.
— Всем лежать! Головами ко мне! — скомандовал старший.
По хмурым лицам заскользили лучи карманных фонарей. Солдаты, не задерживаясь, уверенно двинулись в глубь барака.
Возле железной печки остановились. Яркий сноп света вырвал из темноты и заплясал на лице одного из пленных. Крутой лоб, тонкий с горбинкой нос. Николай чуть не вскрикнул.
Это был Сальский.
— Он! Господин старший конвоя! — выкрикнул из-за вражьих спин провокатор. — Он!
Немец грубо стянул капитана с нар и толкнул к выходу.
Узнав о разоблачении провокатора-вербовщика, о неожиданной встрече с капитаном Сальским, о его аресте, Соколов еще и еще раз переспрашивал у Николая подробности. Значит, не капитан Сальский был агентом? Кто же тогда? Кто?
Соколов понял, что допустил непростительную ошибку. Постоянные шахматные встречи Сальского с Киреевым и запись их, довольно-таки убедительный рассказ перебежчика о шпионе, который использовал для передачи сведений шахматные термины и записи партий, — все это и направило поиски по ложному пути.
Многое Соколов пересмотрел, заново взвесил и “принял к исполнению”, как любил выражаться полковник Силин.
Фотография, оброненная нарочным оберста фон Штауберга во время схватки с Коробовым… На ней был и Сальский, и Киреев, и он, Соколов.
Враг — неизвестный фотограф! Он сообщил немецкой разведке, что Соколов охотится за ним, вернее, не за ним, а Сальским, на которого удалось бросить тень подозрения: сообщил, что оба после вторичного боя за станцию Ключи не были обнаружены среди погибших и, возможно, находятся в каком-нибудь немецком лагере или лазарете для военнопленных.
Фотография — это раз! А вырванная из записной книжки Руттера страница? Ведь Сальский не держал книжку в руках! “Зря спешишь. Спешишь-смешишь-грешишь…” Мудрый старик Силин. Враг, значит, еще там, в дивизии.
Утром заключенных не погнали, как всегда, на каменоломню, а выстроили перед бараками. В центре лагеря поставили виселицу. На помост взошел Ганс Юрген. Отделение автоматчиков подвело Сальского. Николай вначале даже не узнал его. Бледное лицо капитана — в кровоподтеках и синяках, по левой щеке стекала кровь.
Показался комендант. Юрген скомандовал: “Стоять смирно!” Комендант развернул бумагу и начал громко читать: