Понять, как этот маленький, невзрачный и какой-то корявый субъект способен доводить до судорог испытанного в боях за Советскую власть ленинца, я не понимал. Но его значимость явно определялась не внешним видом, а той социальной ролью, которую он играл. Мои подозрения вскоре подтвердил сам Растопчин.
— Что-то к нам зачастили люди из ГПУ, — сказал он мне, даже не пытаясь скрывать, что один вид таинственного посетителя приводит его в полуобморочное состояние. — Ой, не к добру это, ой, не к добру….
Старый большевик знал, о чем говорит. И его слова стали немедленно претворяться в жизнь. Плюгавый человечишка очень быстро сообразил, что без моего участия не проходит ни одно событие, случающееся в отделе учета местного опыта. Я видел, как он провожает глазами посетивших меня начальничков из близлежащих отделов (интерес к зайчику, выбивающему дробь на барабане, не только не ослабевал, но и креп день ото дня). У него текли слюнки от предвкушения. И вот все произошло.
Выждав момент, когда мы остались в комнате с глазу на глаз, человечишка произнес ровным голосом:
— А не хотелось бы вам заняться более интересной работой? В настоящее время мы чрезвычайно заинтересованы в расширении сети добровольных помощников.
Мои решительные присутствует протесты он воспринял довольно равнодушно — надо полагать, привык. Не сомневаюсь, что первая реакция большинства людей на подобное предложение была стандартная — смесь страха и омерзения. Но в том-то и состояла его работа, чтобы добиться второй реакции, третьей, а если понадобится, и четвертой…
— Ты, конечно, можешь отказаться, — произнес он лишенным эмоций голосом, впрочем, поскольку он перешел на «ты», мое упорство его задело. — Но… не советую. Со службы ты вылетишь, а на другую устроиться уже никогда не сможешь. Знаешь, в каждом отделе кадров есть такой документ — список неблагонадежных. Попасть в него может каждый, но я еще никогда не слышал, чтобы кому-нибудь удалось вычеркнуться из него. История таких примеров не знает. Тебя и дворником не возьмут. Помрешь голодной смертью, и мальчонка твой помрет, и жена… Я тебя, конечно, не тороплю, подумай. А как же, подумай, подумай… Я к тебе через пару деньков загляну.
Надо признать, что плюгавому человечку удалось меня озадачить. Но времени на заламывание рук у меня не было, необходимо было действовать решительно и молниеносно. Я набрал номер родственника Кирова и, стараясь не показывать волнения, довел до его сведения необходимую информацию.
— Андрей, это вы? Хочу сообщить вам, что решил покинуть место в аппарате Совете. Мне кажется, что я способен приносить Родине гораздо больше пользы, чем удавалось до сих пор. Так что, если вам опять понадобится моя скромная помощь, звоните ко мне домой.