В этот момент в кабинет вошел товарищ А… Семен Михайлович Буденный вскочил и вытянулся по стойке «смирно».
— Вольно, — скомандовал товарищ А… — Продолжайте, Семен Михайлович…
Семен Михайлович готов был продолжать и без специального разрешения. А товарищ А. скромно уселся в уголок и, подперев голову рукой, стал слушать.
— Папаша очень хотел сделать из меня настоящего казака. Вспоминать страшно, какое громадное количество хворостин ему для этого понадобилось. И вот что получилось. Не буду хвастать, но про меня уже и песни сочинили, и книжки, а один мужик написал пьесу, честное слово. Никто лучше меня не выполняет команды «кругом», «налево» и «смирно»… Я кого хочешь на соревнование вызову, а там… Да нет, лучшего поворачивальщика, чем я, вы нигде не найдете.
Я сочувственно покивал головой.
— Однако пойду я, пора приниматься за государственные дела, в моем ведомстве без опытного командира никак нельзя, — с этими словами Семен Михайлович выскочил из кабинета.
Товарищ А. проводил его долгим немигающим взглядом, что-то мне во всей этой истории не понравилось.
*
На следующий день история с детскими воспоминаниями Семена Михайловича Буденного получила свое неожиданное продолжение. Меня вызвал товарищ А… Он был явно не в духе. Можно было подумать, что он получил взбучку от вышестоящих товарищей. Но на самом деле причина его озабоченности оказалась еще более экзотической, — он задумался. Большая политика заставляла его совершать судьбоносные поступки, а, следовательно, связывать свое имя с определенным набором решений. А это было чревато осложнениями, поэтому товарищу А. хотелось со мной посоветоваться.
— Не кажется ли тебе, Григорий, что у нашего дорогого Семена Михайловича поехала крыша?
— Простите?
— Ну, скрючились мозги, хрюкнулись извилины…
— Не понимаю…
— Ладно, скажу без обиняков, — не кажется ли тебе, что у товарища Буденного нервный срыв, и он окончательно свихнулся?
— Никогда об этом не задумывался, — сознался я.
— Это не входит в твои служебные обязанности. Мне — положено, вот я и задумался. Пришло, надо понимать, время принимать решение. Есть мнение, что на место героя гражданской войны следует назначить другого, более подходящего человека.
— Как это?
— Как это делалось до сих пор.
— Вы хотите сказать, что героев гражданской войны назначали на заседаниях Политбюро уже в двадцатые годы?
— Но нельзя же было оставлять такое важное идеологическое решение без контроля. Мало ли кто там шашкой махал, а вот достоин ли он — стало понятно только теперь. Кстати, и Семена Михайловича назначили героем точно таким же политическим решением.