Знахарь посмотрел на бутылку:
— А ведь придется вторую брать.
— Придется, — назидательно заметил Волжанин, — говорят о чем-то нежелательном. А мы возьмем ее с полным удовольствием и неподдельным желанием.
— Согласен, — кивнул Знахарь, — ошибся. Виноват. Исправлюсь.
— Смотрите у меня, — с притворной строгостью сказал Волжанин, снова перейдя на вы.
— Виктор, — Знахарь помялся, — вы уж раз перешли со мной на ты, так и продолжайте. Меня, знаете ли, это вполне устраивает.
— Годится, — кивнул Волжанин, — тогда — вот твоя порцайка.
— Спасибо, — сказал Знахарь, принимая мензурку, — так, значит, за всякое?
— Совершенно верно, — усмехнулся Волжанин, — за всякое. Потому что если бы его — всякого — не было в нашей жизни, она была бы пресна и скучна.
— Ну… — протянул Знахарь, — иногда это всякое бывает таким, что не дай бог!
— Совершенно верно, — повторил Волжанин, — но это закон жизни. Хорошее всякое не бывает без плохого всякого. И тут уж никуда не денешься.
— Диалектика, мать ее, — Знахарь опрокинул коньяк в рот.
— Она самая, голубушка, — кивнул Волжанин и тоже принял на грудь.
Закурив, он откинулся на подголовник и задумчиво сказал:
— Моисею на горе Синай были выданы под расписку три скрижали. Так он, старый идиот, одну из них разбил. И, понятное дело, утаил этот позорный факт от своего народа. А на третьей скрижали, в числе пяти заповедей…
— А почему пяти? — удивился Знахарь.
— Как почему, — удивился Волжанин в ответ, — ведь Моисей принес две скрижали?
— Вроде две… — неуверенно сказал Знахарь.
— Две, точно две, — Волжанин махнул рукой, — а заповедей — десять. Значит — по пять на каждой. Из этого делаем допущение, что на третьей было тоже пять. Логично?
— Логично, — согласился Знахарь.
— Вот. Так на третьей в числе еще пяти была заповедь «Не бойся».
— А может быть еще — «Не верь» и «Не проси»? — Знахарь криво и недобро усмехнулся.
Волжанин внимательно посмотрел на него и серьезно ответил:
— Нет. Таких не было. Можешь мне поверить. И не надо путать Божий дар с уголовной яичницей.
— А почему бы и не попутать? — сварливо поинтересовался Знахарь, — ведь ваша радиостанция и воровские песни передает, так что для вас должно быть все едино.
— Ты, Майкл, это брось. Вижу, что обостряешь, и прошу — не надо. А насчет нашего радио… Так у нас есть разные песни — и бардовские, и авторские, и народные. Есть у нас и воровские, так ведь они тоже народные, воры тоже часть нашего народа, и немалая, между прочим! Так что игнорировать их музыкальные симпатии было бы непростительной оплошностью. А у воров ведь тоже душа есть — разве не так?