Бибул был не один, и сопровождали его не только клиенты. Рядом с ним шагал очень заметный человек, у которого не было туники под тогой, — молодой Катон, судя по рыжей масти и гигантскому носу. Да, такая дружба вполне объяснима. Бибул женат на Домиции, двоюродной сестре зятя Катона, Луция Домиция Агенобарба. Странно, как все неприятные люди держатся вместе, даже в браке. А так как Бибул был одним из boni, нет сомнения, что и полуголый Катон принадлежит к этой партии.
— Гуляешь в поисках маленькой тени, Бибул? — ласково спросил Цезарь, когда они встретились, и перевел взгляд со своего старого врага на его рослого компаньона, который действительно отбрасывал тень на Бибула.
— Подожди, Катон всех нас поставит в тень, — холодно ответил Бибул.
— В этом отношении ему очень поможет нос, — сказал Цезарь.
Катон нежно погладил свой выдающийся нос, совсем не обидевшись, но и не повеселев. Он был обделен чувством юмора.
— Меня никто ни с кем не спутает, — сказал он.
— Это правда, — согласился Цезарь, глядя на Бибула. — Планируешь выдвинуться на какую-нибудь должность?
— Только не я!
— А ты, Марк Катон?
— В военные трибуны, — коротко ответил Катон.
— Хорошо сделаешь. Я слышал, ты завоевал много наград, служа солдатом в армии Попликолы против Спартака.
— Это правда! — прервал его Бибул. — Не все в армии Попликолы были трусами.
Красивые брови Цезаря взметнулись вверх.
— Я этого не говорил.
— А тебе и не требуется что-то говорить. Ты был на стороне Красса в той кампании.
— У меня не было выбора. И у Катона не будет, когда он станет военным трибуном. Военные магистраты идут туда, куда направляет их Ромул.
На этом разговор и закончился. К Цезарю почти тотчас приблизилась еще одна пара. По крайней мере, эти люди были ему намного приятнее: Аппий Клавдий Пульхр и Марк Туллий Цицерон.
— Я вижу, ты опять голый, Катон? — весело воскликнул Цицерон.
Бибул не выдержал и ушел вместе с Катоном.
— Удивительно, — заговорил Цезарь, глядя вслед удалявшемуся Катону, — почему без туники?
— Он утверждает, это входит в mos maiorum, и пытается убедить всех нас вернуться к старым порядкам, — пояснил Аппий Клавдий, типичный представитель своей семьи — смуглый, среднего роста, приятной наружности. Он похлопал Цицерона по животу и усмехнулся: — Это хорошо для таких людей, как он и Цезарь, но не думаю, что демонстрация твоей шкуры произведет впечатление на присяжных!
— Чистая показуха, — проворчал Цицерон. — С возрастом пройдет.
Черные, необыкновенно умные глаза весело посмотрели на Цезаря.
— А я помню времена, когда твои портняжные изыски огорчали некоторых «хороших людей», Цезарь. Пурпурная кайма на длинных рукавах… помнишь?