По черным плиткам пола, словно нахальная насмешка над Герленой, вился зеленый узор, настолько ядовито-зеленый, что глазам было неприятно на нем останавливаться. Узор складывался в руны, те самые, за применение которых вовне Барьера грозила смертная казнь.
Засмотревшись на сложную решетку символов, Хеан не сразу заметил, что уже не один. Демон возник неслышно, словно отделился от изгибающихся на стенах теней.
– Нагл, как и все предатели… – голос у него, как и у прочих приспешников Киренха, был слишком низким и хриплым для человека. Злым огнем полыхнули глубокие провалы удлиненных глаз на покрытом антрацитовой чешуей лице. Костяные наросты на голом черепе образовывали полукруг по затылочной части головы, от виска до виска.
Вместо привычного бесформенного балахона массивное тело покрывала тонкая кольчуга, судя по всему, из мехрилеса. Такую кольчугу на землях Герлены могли себе позволить только очень состоятельные люди: легкий и сверхпрочный мехрилес было очень тяжело обрабатывать, и ценился он ничуть не меньше золота.
Шальра шевельнулась в руках Ловца, посылая слабую мысленную картинку. Впрочем, Хеан догадался и без ее вмешательства.
– Ты – Реххас? Тот, кто до установки Барьера был правой рукой Киренха?
– И тот, кто после установки потерял этот пост, – сухо закончил демон, бесшумно подходя ближе. – Ты много знаешь.
– Читал хорошие книги.
Из глаз Реххаса тянуло тленом вскрытых могил. Этот взгляд давил, вынуждая собеседника отвернуться. Ловец уставился прямо в узкие расщелины.
– Значит, книги… Как приятно знать, что некоторые моменты истории навсегда увековечены в людской памяти, – демон сделал небольшую паузу и добавил. – Отложи птичку в сторону. Она помешает нашему разговору.
– Не понял? – Хеан нахмурился.
– А понимать тебе и не требуется. Тебе требуется только исполнять мои приказы. Если, конечно, ты еще хочешь жить, – пальцы демона стремительно сдавили запястье Ловца, вынуждая того разжать руку. Шальра попыталась вцепиться когтями в лохмотья одежды, но сил у нее не хватило, и птица безвольно рухнула вниз, белой кляксой застыв на полированных плитках.
Хеан покачнулся, не в состоянии скрыть приступ боли.
– Зачем? – с трудом выдавил он. – Ведь ты должен знать…
– Что смерть твоей птицы означает и твою? Я знаю. Именно поэтому я и сказал, что она помешает разговору. А точнее, просто его не выдержит. Я смотрю, мои люди и так несколько перестарались, – алые глаза скользнули по вздрагивающей на полу искалеченной шальре. – Но мы отвлеклись, а время дорого, не так ли? – Ловец не успел отреагировать, как внезапный удар отбросил его к стене. Один из светильников покачнулся и опрокинулся на пол, высыпав горку пылающих углей.