Вернувшись с «совещания», Олег сытно поужинал заботливо приготовленными Леной котлетами с картофельным пюре и солёными огурцами, поведал ей, не спускавшей с него влюблённых глаз, о возникших на работе проблемах, затем принял горячую ванну, что всегда помогало ему расслабиться, и отправился в спальню медитировать. Лена собиралась идти ночевать к своей матери, которая заболела три дня назад, подхватив простуду, и попросила дочь немного поухаживать за ней. Жена, уже обутая, стояла в прихожей с пакетом продуктов в руке и причёсывалась перед зеркалом.
– Ой, совсем забыла, Олежек, – вдруг проговорила она, когда он, облачённый в свой любимый халат, проходил мимо неё, направляясь в спальню. – Тебе тут письмо сегодня пришло.
– Что за письмо? – удивился он, остановившись. – От кого?
– Там не написано.
Выдвинув ящик тумбочки, она достала почтовый конверт и протянула мужу.
– Вот, сам посмотри.
Взяв конверт, Олег повертел его в руках. На нем корявым почерком Игоря Корешкова был написан только адрес получателя и фамилия Олега. В графе отправителя было накарябано одно слово «Москва».
– Похоже на корешковский почерк, – удивлённо проговорил он.
– Корешок? – изумилась жена. – С чего это вдруг он начал тебе письма писать?
– Откуда мне знать. Сейчас пойду распечатаю – посмотрю.
– А при мне не хочешь?
– Если будет что-то интересное для тебя – сообщу, – пообещал он с улыбкой. – Не волнуйся, это не любовная записка.
– А кто вас знает, – улыбнулась и Лена. – Вы на свадьбе с ним так нежно переглядывались.
– Ревнуешь? – Он потянулся к ней губами, она подставила свои, они чмокнулись, и Лена ушла к матери.
В спальне он оборудовал себе специальный угол для парапсихологических занятий. Этот угол находился за шкафом, куда не проникал солнечный свет и не доносился уличный шум, благо окно спальни выходило во двор, где в это время обычно уже воцарялась тишина. Там стояло большое мягкое кресло и небольшой столик с настольной лампой. К стене он прибил полку и расставил на ней книги по изучаемой тематике, чтобы они всегда были под рукой. На столике лежала толстая тетрадь, в которой он вёл записи своих новых ощущений, и никто другой, кроме него, не понял бы в них абсолютно ничего, ибо это было больше похоже на абракадабру, нежели на связный текст здорового рассудком человека.
Удобно устроившись в кресле, он сделал несколько обязательных дыхательных упражнений, чтобы настроить организм на нужную волну, и только потом начал распечатывать конверт. Игорь Корешков за все время их знакомства не написал ему ни одного письма, и потому это его послание несколько насторожило Олега. С чего бы это вдруг Корешок, который ещё в институте не любил и не умел писать рефераты и курсовые работы, занялся эпистолярным жанром? Может, это как-то связано с его вчерашним отсутствием в аэропорту, когда провожали молодожёнов?