— Ого, смотри, какие зажаренные чебуреки! — звонким голосом крикнул один из троицы, сбоку.
— Ага, урюк к урюку, — глухо отозвался второй, тот, кто держал фонарь, — хоть в компот кидай.
Третий, высокий, только засмеялся, но это смех был очень неприятным. В нем было что-то издевательское, изуверское. Сохат как-то попятился назад, словно пытаясь спрятаться за спину своего старшего друга. А Ахмед торопливо зачастил на ломанном русском: — Не надо, не надо нас бит, деньга у нас нету.
— Да что ты говоришь! — под ржание остальных двоих заметил тот самый звонкоголосый шутник. Он был самый низкорослый из троицы, и он первый начал обходить таджиков со стороны. Эти повадки были Ахмеду знакомы, его уже не раз били тут, в России. Фонарик потух, и Ахмед прикрывавший руками лицо, никак не ожидал, что вместо тупой боли удара ноги или кулака, низ живота полоснет острая боль воткнутого ножа. Он отчаянно вскрикнул, кинул руки вниз, к этой невыносимой боли, но тут же удары ножей последовали еще с двух сторон. Ахмед начал заваливаться назад, но самый рослый из нападавших схватил его за жесткие, кудрявые волосы, и удержал в вертикально положении. У таджика подогнулись ноги, и, он упал на колени. Двое остальных продолжали наносить удары, которые теперь приходились в лицо и шею жертвы. Он был еще жив, когда удары прекратились, и все тот же низкорослый приказал продолжавшему держать таджика здоровяку: — Добей его, Кол. Покажи, что можешь.
Тот ухмыльнулся, и одним долгим движением руки перерезал таджику горло. Кровь хлынула особенно густо, и он оттолкнул жертву от себя.
— Бля, я весь в крови, — сказал он, рассматривая джинсы.
— Счас отмоемся. А где второй то чурек?
Сахат мог бы давно сбежать, но у этого семнадцатилетнего пацана словно ноги приросли к месту. Когда же луч снова включенного фонарика ударил ему в лицо, он поднял руку, потом склонился, и достал из носка полученные сегодня деньги. Сахат протянул их человеку с фонариком.
— На, — просто сказал он. Больше он ничего не мог говорить. От страха он совсем забыл немногие знакомые русские слова.
— Ого, а тот урюк говорил, что бабок нет! — восхитился звонкоголосый. — Правильно мы его замочили, гниду. Кол, пошарь-ка у него в носке.
Длинный нагнулся на телом своей жертвы, и вскоре довольно вскрикнул: — Есть! Нехилое бабло, погуляем.
Деньги Кол отдал своему главарю.
— Нештяк, хорошо мы это их тормознули, — одобрил тот.
Тут к нему обратился Кол.
— Слышь, Сема, а слабо тебе с одного удара его замочить?
— Кому, мне!? — возмутился Сема. — Литр ставишь, если отрублю с одного удара?