– Подожди, Маруся, – остановил ее Алексей. – Тебе Илларионов говорил, что положено делать?
– Поймешь этого Илларионова! Не то тебе помогать, не то ему…
– По указанию Величко, будешь при мне для связи. Сразу договоримся: приказы выполнять точно и без споров, обстановка сложная!
На миг в ее глазах сверкнули строптивые огоньки, но сразу погасли.
– Ладно, – сказала она, – со мной хлопот не будет!
– Кто-нибудь знает в городе, что ты была в подполье?
– Никто!
– Ты ведь и при белых тут жила?
– Да,
– А что делала?
– Разве Величко тебе не говорил?
– Нет.
– Совсем-таки ничего?
– Совсем.
Ему показалось, что Марусю это огорчило.
– Хватало дела, можешь быть спокоен! – сказала она и сдвинула тоненькие брови. – Мы с Аней Гольдман всю разведку вели…
Алексей посмотрел на нее с недоверием. Он и раньше знал, что из занятых белыми Алешек все время поступают сведения о врангелевских войсках, но он никогда не мог бы предположить, что исходят они от такой хрупкой на вид девушки, почти ребенка.
– У нас связным был дядя Фрол Селемчук, он рыбачит на Конке, – рассказывала Маруся. – Чуть не через ночь ездил в Херсон, а он старик, шестьдесят три ему… Мы здесь такое затевали!.. Я ходила к ним в штаб на работу наниматься, только не получилось. Один офицеришка – мокрогубый такой, зубы гнилые – сильно приставал. Думала, живая не уйду.
Алексей открывал в девушке все новые и новые черты. Он заметил две, точно бритвой проведенные, морщинки на стыке бровей, – когда Маруся хмурилась, они придавали упрямое, недоброе выражение ее лицу. Иногда она большим пальцем заправляла под косынку выбивавшуюся возле уха русую кудряшку, это было нервное движение, в котором угадывалась привычка постоянно быть настороже.
– А где сейчас Аня? – спросил Алексей.
– Аню поймали, – потемнев глазами, ответила Маруся. – Тот гнилозубый – Кароев его фамилия – солдатам ее отдал на потеху, а после ее повесили за косу. Она одна про меня знала и не выдала. Нас с нею вместе в Чека направил горком комсомола.
– Кароев? – переспросил Алексей. Это был контрразведчик, который завербовал Соловых…
Замучили Аню.. – Маруся собрала складки на носу, дернула подбородком. – Сама виновата! Со мной небось они такого не сделали бы!
– А чем ты лучше?
– Не лучше. – Девушка пошарила пальцами по сарафанной лямке и из вшитого в нее карманчика выдавила серебряный комок, сделанный из фольги.
– Вот, – сказала она, – знаешь, что это такое? Самый сильный на свете яд, мне один врач объяснил. Называется ци-ян. Верно, китайский: в тринадцатой армии были ребята из китайцев, так у них имена похожие. Сунешь такую штуку в рот, зубами – р-раз, и сразу смерть. В момент убивает! В Херсоне добыла, когда аптеку конфисковали. Я Аньке говорила: возьми, пригодится, у меня еще есть, А она говорит: не надо, все равно не решусь. Муку принять решилась, а ци-ян нет…