Все изменится.
Все.
Он поборол предчувствие, и расправил плечи.
— На этом этапе не о чем беспокоиться. Что касается вампиров, мы продолжим бороться с ними, как делали это тысячелетиями.
Он помолчал, а потом медленно кивнул:
— А женщина? Если она представляет угрозу для Конлана, мы убьем ее.
Райли очнулась от беспокойного сна, в котором ее пытались убить мужчины с угрюмыми лицами и светящимися глазами. Она перевернулась, чтобы посмотреть на свой будильник, и увидеть, сколько она смогла отдохнуть на этот раз. Вот только ее будильника не было на ночном столике.
И если подумать, то это был не ее ночной столик.
Она резко дернулась, внезапно полностью проснувшись, и стала сражаться с одеялом, которое удерживало ее на кровати.
Не ее одеяло. Не ее кровать.
Где я, черт возьми?
Когда дверь начала открываться, она тихонько вскрикнула и скатилась с кровати, с одеялом и всем остальным, немедленно подняв голову, чтобы посмотреть поверх кровати на незваного гостя.
— Это ты, — выдохнула она, когда Конлан показался на пороге. Каждый дюйм его мускулистого тела, одетого в штаны и расстегнутую рубашку. Она не могла с собой справиться; она глазела на него. Этот мужчина состоял из одних мышц, от ужасного шрама на горле, до груди. Вниз до его живота, и потом дальше до его…
Она сразу же посмотрела снова на его лицо, ее щеки пылали, и она попыталась показать, что «я не глядела на тебя».
— Это преследование должно прекратиться.
Его губы дернулись в полуулыбке, а потом его лицо опять стало серьезным.
— Я здесь, чтобы выразить свою благодарность, миледи.
Совершенно ясно сознавая, как смехотворно она выглядит, сидя на полу в одеяле, Райли попыталась говорить с достоинством.
— А что это еще за речи Камелота? В одно мгновение ты говоришь нормально, а в следующее, ты — словно сэр Ланселот или кто-то вроде него.
Она убрала волосы со своего лица, думая, насколько плохо она выглядит. Не то, чтобы настало время вести себя по-девчачьи, но она чувствовала себя неуютно перед этим Адонисом, кем бы он ни был.
Он слегка рассмеялся, и этот звук заставил застыть ее бурлящие мысли, прокрался в нее, охватив все пустующие местечки.
Это совсем не имело смысла — ничего тут не имело смысла.
Как мог кто-то, кого она только что встретила, подойти, как недостающий кусочек пазла, ко всем ее острым углам? Она никогда не верила в любовь с первого взгляда, или в судьбу, или во что-то вообще имеющее отношение к романтике.
Она видела результаты так называемой любви на своей работе каждый день. Видела и пыталась собрать остатки. Этого было достаточно, чтобы отправить Купидона в бутылку для джина.