— Я, собственно, не из полиции, — покраснев, пробормотал Фандорин. — Фандорин, чиновник особых поручений при…
— Все знаю, je vous le dis tout cru,[35] — с таинственным видом сказал усатый, блеснув бриллиантом в галстуке. — Государственное дело, можете не вдаваться. Entre nous sois dit,[36] cам неоднократно по роду деятельности имел касательство, так что все отлично понимаю. — Он приподнял цилиндр. — Однако позвольте представиться. Действительный тайный советник Александр Аполлодорович Эверт-Колокольцев, председатель Московской губернской судебной палаты. Моя дочь Лиза.
— Только зовите меня «Лиззи», «Лиза» мне не нравится, на «подлизу» похоже, — попросила барышня и наивно призналась. — А я про вас часто вспоминала. Вы Эмме понравились. И как вас зовут, помню — Эраст Петрович. Красивое имя — Эраст.
Фандорину показалось, что он уснул и видит чудесный сон. Тут главное — не шевелиться, а то не дай Бог проснешься.
Глава пятнадцатая, в которой убедительнейшим образом доказывается важность правильного дыхания
В обществе Лизаньки («Лиззи» у Эраста Петровича как-то не прижилось) одинаково хорошо и говорилось, и молчалось.
Вагон мерно покачивался на стыках, поезд, время от времени порыкивая гудком, мчался на головокружительной скорости через сонные, окутанные предрассветным туманом валдайские леса, а Лизанька и Эраст Петрович сидели в первом купе на мягких стульях и молчали. Смотрели в основном в окно, но по временам взглядывали и друг на друга, причем если взгляды ненароком пересекались, то это было совсем не стыдно, а наоборот, весело и приятно. Фандорин уже нарочно старался оборачиваться от окна как можно проворней, и всякий раз, когда ему удавалось поймать встречный взгляд, Лизанька тихонько прыскала.
Говорить не следовало еще и потому, что можно было разбудить господина барона, покойно дремавшего на диване. Еще не так давно Александр Аполлодорович увлеченно обсуждал с Эрастом Петровичем балканский вопрос, а потом, почти на полуслове, вдруг всхрапнул и уронил голову на грудь. Теперь голова уютно покачивалась в такт стуку вагонных колес: та-дам, та-дам (туда-сюда, туда-сюда); та-дам, та-дам (туда-сюда, туда-сюда).
Лизанька тихо засмеялась каким-то своим мыслям, а когда Фандорин вопросительно посмотрел на нее, пояснила:
— Вы такой умный, все знаете. Вон папеньке и про Мидхат-пашу объяснили и про Абдул-Гамида. А я такая глупая, вы даже не представляете.
— Вы не можете быть глупая, — с глубоким убеждением прошептал Фандорин.
— Я бы вам рассказала, да стыдно… А впрочем, расскажу. Мне почему-то кажется, что вы не будете надо мной смеяться. То есть вместе со мной будете, а без меня не будете. Правда?