Шестой уровень (Незнанский) - страница 9

— Мой, Андрюша, мой.

   — Тогда забирайте своего засранца, кладите его в «вертушку» и чешите отсюда.

   — Нет, Андрей, не почешу. Да ты и сам этого не хочешь. И знаешь почему? — спросил Савелов и, не дождавшись ответа, продолжал: — Я тебе сейчас нужен, ох как нужен! Не скрою, ты мне тоже очень нужен, но я тебе — больше! Ты живой, сильный, жить хочешь! Поехали в Москву.

   — Не поеду я никуда, — не очень уверенно сказал Чесноков.

   — А чего тебе тут делать? — сказал полковник, махнув рукой в сторону деревни. — Ишь, выстроились!..

   Андрей обернулся и обомлел. На пригорке стояли деревенские.

  Даже детишки не подбегали к диковинной летучей машине. Люди стояли на почтительном расстоянии в каком-то напряженном ожидании. Они как будто понимали важность момента. И по-прежнему верили в него — Андрея Чеснокова.

— Нет, — помотал головой Чесноков. — Я не поеду.

   — Как знаешь, — полковник даже как бы зевнул и коротко бросил «камуфляжам»: — Берите его.

   На Андрея навалились профессионально, как ни пытался он отбиться, через пять минут наручники уже сковывали его руки и ноги.

   — Что-то новенькое, — сквозь разбитые губы прошепелявил Андрей Савелову. — Не мытьем, так катаньем...

   — Все законно. — Савелов подошел к лежащему снопом на земле Чеснокову и ткнул ему под нос оформленное честь по чести постановление о задержании.

   — А такой вот необычный вопрос, — снова сплюнул красную слюну Андрей, — за что?

   — За убийство. И куча свидетелей. Это ведь ты приезжал в город разбираться?

— Я.

   — Одного, Андрей, ты убил. Знаешь, что тебе светит? «Вышка». Грузите его, — обернулся он к «камуфляжам».

Вода стала черной.

   Казалось, все, что в Стране восходящего солнца держится на плаву, сейчас здесь, возле тонущего танкера. Матросов с «Луча» переправили на берег, но штурман и старпом остались. Сами напросились. Потом пожалели.

   Поначалу японцы были с ними очень любезны, улыбка от уха до уха, братание и прочие похлопывания по плечу, но затем улыбки пропали, братания кончились, и если теперь русских хлопали по плечу, то очень больно.

   Это было понятно: мазут из танкера — не самая лучшая приправа к рыбе и всякой морской капусте. А вылилось его в море предостаточно. Поэтому вода и стала черной. И никак не унимался шторм. Четырехбалльный, он теперь перевалил за шесть. Сейнеры раскачивало нещадно. Собирать мазут, посыпать его специальным порошком, который разложит нефтепродукт и опустит на дно — невозможно.

   Вот японцы и злились. Они были рыбаками — заработок уплывал у них из рук.