Рядом за столом они оказались случайно, вероятно потому, что у обоих не было пары.
— Можно я буду за вами ухаживать? — сказала Инга, заметно преодолевая смущение. И положила ему салат.
— А я за вами, — обрадовано ответил Юрий и протянул ей хлеб.
Компания была шумной, развеселой, и Инга выделялась своей незаметностью.
— У нас вчера котята родились,— тихо сказала она Юрию, — четверо.
Зато потом, когда он о чем-то заспорил, она следила за каждым его жестом и словом, и этот ее внимательный взгляд придал его словам особенную убедительность. По крайней мере, так ему казалось.
Сначала болтали о факультетских делах, потом перешли на науку. Но, как водится, мужчины в конце концов остановились на политике. Кто-то недобрым словом помянул латышских стрелков.
Юра немного захмелел и ввязался в спор. Дело в том, что его дед по матери как раз был латышским стрелком.
— Если бы не они, то еще неизвестно, как бы повернулась история. Смольный охранял кто? Латышские стрелки. Мятеж шестого июля в Москве подавил кто? Опять же латышские стрелки.
— Это не наша история, это история русских, — вставил кто-то по-латышски.
— Тоже мне нация! — кипятился Юра.— Кабы не русские, здесь бы была Германия, и все были бы немцами, и говорили бы по-немецки. Только под русскими вы и сохранились!
— Юрка, а ты латыш или русский?
— Я — новая общность советских людей. Мать наполовину полька. Может, она была когда-то латышкой, но на моей памяти по-латышски не говорила. А моя бабка по отцу — донская казачка, дед — латгалец, а это почти русский. Мне и фамилия русская как раз от него досталась.
Когда он замолчал, Инга шепнула:
— Здорово вы все сказали, я думаю точно так же. Юрий давно забыл подробности разговора, но взгляд ее помнил.
Потом танцевали, потом опять пили.
С Ингой многие хотели потанцевать, но она танцевала только с ним, и это было впервые в его жизни. Не успел он об этом подумать, как она сказала:
— А я первый раз в жизни не ночую дома. Меня родители отпустили под честное слово, что я каждый час буду им звонить.
— Я тоже, — сказал он, — но мне можно не звонить. Она и в самом деле каждый час звонила домой.
Юра вышел на балкон проветриться. Янис курил, прислонясь к перилам:
— Смотри, как интересно получается: твой дед был латышским стрелком, мой — латышским кулаком. Оба погибли в лагере, а мы сейчас с тобой вместе. — Помолчав, он добавил: — Пожалуй, ты прав. Не окажись Латвия в составе России, мы бы все говорили только по-немецки. Только я бы предпочел, чтобы эта часть Германии осталась западной.