– Я буду в Берлине еще один день. Потом возвращаюсь в Париж.
– Откуда вы знаете русский? – поразился я.
– Моя мать была компаньонкой русской графини.
Мы договорились, что я разыщу ее с помощью Карлхайнца Бреме.
Я накоротке пообщался с работником Дома русско-германской дружбы, тыча ему в морду гладиолусами и одновременно выясняя, у какого выхода я имею больше шансов вручить блистательному Амарандову этот букет. Оказалось, что выход на улицу здесь только один. Это значительно облегчало задачу.
Вскоре появился Амарандов, которого поджидал сверкающий боками огромный "Мерседес". За рулем восседал бритый наголо парень в темных очках. Темные очки слегка сбивали с толку, поскольку был уже вечер.
Я швырнул гладиолусы на заднее сиденье и поспешно завел двигатель. На машинах уже были включены габаритные огни, а у меня, между прочим, замечательное зрение, и я по форме и яркости великолепно могу отличить одни габаритные огни от других. Так что я позволил им немножко вырваться вперед, памятуя о том фиаско, которое потерпел во время слежки за Гройпнером и Бреме.
По приемнику я поймал Дизи Гилеспи. Его музыка удачно гармонировала с силуютом переливающегося неоновой рекламой ночного города.
Вскоре мы оказались на улице "17 июня", где уже выстроилась интернациональная фаланга молодых девиц в неглеже, и я даже успел приметить свою прелестную мулатку, возле которой как раз останавливался носатый очкарик на кабриолете. Но Амарандов и бритоголовый проследовали без остановки мимо всех выставленных напоказ прелесей и свернули куда-то влево. Пришлось – не без некоторого сожаления – проделать тот же маневр. Потом мы долго неслись по дороге, с обеих сторон к которой подступал лес. Я еще не очень хорошо ориентировался в Берлине, и у меня сложилось впечатление, что мы уже давно выбрались за черту города. Наконец, появились какие-то строения
– одно-, двух- и даже трехютажные виллы. Мы еще немного поколесили, прежде чем остановиться в конце небольшой улочки, упиравшейся в лес. Разумеется, я запарковался метров в тридцати от них.
"Мерседес" въехал во двор, под специальный навес, и огни его погасли. Я выбрался из машины и прошелся, попутно разминая ноги. Улица называлась Пауль-Людвиг-Штрассе. Я вернулся к машине, включил лампочку в салоне и, углубившись в изучение подаренной карты, убедился, что мы все еще в Берлине, в районе Ванзее.
Чувствовалось, что народ здесь живет не из бедных. Напротив вилл вдоль дороги выстроились "Роллс-Ройсы", "Порше", последние модели БМВ, "Мерседесов" и даже парочка "Феррари". Я покрутился возле дома, во дворе которого скрылись Амарандов-Дервиш-Шаман-Колдун и его бритоголовый спутник. Дом был двухютажным с мансардой. Как уже упоминалось, с одной стороны к нему примыкал лес, с другой – проходила линия С-бана, и лишь справа, если стоять к нему лицом, имелся соседний участок. Свет горел только в двух окнах второго этажа и на мансарде. Первый полностью утопал во тьме.