Василий поначалу удивлялся: почему атмосфера, царящая под зелеными сводами, кажется ему чрезмерно мрачной, почти гнетущей? Ведь вроде как обычный лес. Все, как полагается. Сыростью пахнет, прелой листвой. Ну, может быть, не совсем обычный, но все равно ведь лес. А лесов он никогда не боялся. Ему даже заблудиться как следует ни разу не довелось. И вдруг он понял – лес, по которому они шли, казался мертвым. Или, правильнее сказать, ненастоящим. Лес не умер – он никогда не был живым. Его кто-то придумал. А мастера-декораторы собрали его из искусственных материалов в гигантском павильоне киностудии для съемок фильма. В лесу не было ничего живого, кроме двух человек, делающих вид, что они куда-то идут, но на самом деле топчущихся на месте. В ветвях не порхали птицы, надоедливая мошкара не липла к лицу. Даже звуков не было слышно. Никаких. Словно они находились в огромной сурдокамере.
Василий уже собирался спросить Грига, почему в этот лес даже воронье не залетает? Но тут-то лес как раз и закончился. Они вновь оказались под открытым небом, на площадке, некогда залитой бетоном, а потом будто вскопанной гигантскими безумными кротами. Неподалеку виднелись руины здания, когда-то, по всей видимости, составлявшего часть спортивного комплекса.
Григ вдруг присел на корточки и взмахом руки велел парню сделать то же самое. Положив снятый с предохранителя автомат на колени, сталкер достал большой полевой бинокль, без цифровой обработки изображения и цветокоррекции – такими за кордоном уже и не пользовался никто, – и стал внимательно осматривать окрестности.
– Механоидов уже видел? – шепотом спросил он Василия.
– Живьем – нет… Только в записях.
– В записях я даже президента видел, – Григ усмехнулся и протянул парню бинокль. – Видишь обвалившийся козырек?
Василий приложил бинокль к глазам.
– Вижу.
– Теперь смотри чуть левее от него. Почти у самого фонарного столба…
На разрушенных бетонных ступенях – когда-то это было парадное крыльцо, ведущее в спортивный комплекс, – копошилось существо размером с годовалого теленка. У него была вытянутая морда и длинный, широкий у основания, постепенно утончающийся хвост, кончик которого то и дело нервно подергивался. Корпус механоида имел форму колокола с широкой юбкой, под которой виднелись два колеса без покрышек, но с глубокими косыми дугами по всей окружности. Весь он, от морды, утыканной похожими на пилы клыками, до кончика извивающегося хвоста, был покрыт матово отсвечивающими металлическими пластинами, будто Дракон чешуей. Механоид мордой тыкался в разломы между ступенями, как будто пытался что-то достать из-под них. Вот он ухватил что-то мощными челюстями – или захватами? – дернулся, крутанул головой и, опираясь на хвост, попятился назад. При этом корпус его приподнялся, а колеса разошлись в стороны, как будто это были опорные лапы.