Мегги искренне желала Оскару здоровья. Ей хотелось убежать от странного тревожного чувства, поселившегося в ней, избавить себя от обязанностей, вынуждавших быть рядом. Хотя… Ведь тогда она не сможет видеть его беспомощные руки, страдающее лицо… Эти мысли насторожили девушку, она выпрямилась, нервно сцепила пальцы. «Этот человек опасен для меня», – подумала она.
Когда на следующее утро Мегги появилась в комнате джентльменов, Мартин приветствовал ее словами:
– Он спит, мисс. Ему лучше.
Девушка положила руку на лоб Оскара, почувствовав, что кожа стала прохладной. С этого дня он пошел на поправку. Подопечный Мегги начал сам пить куриный бульон, потом захотел каши и, подобно маленьким капризным мальчишкам, просил девушку разговаривать с ним. Он требовал ее внимания, пытаясь подольше удержать подле себя. Она никогда не думала, что взрослые люди могут вести себя, как дети.
Все шло хорошо. Однажды утром Мегги объявила, что ей пора заняться помощью дяде по хозяйству, отчего у самой почему-то засосало под ложечкой. Но она повернулась к двери, чтобы выйти.
– Я могу поручить его вашим заботам? – посмотрела она на Мартина. – А сама буду время от времени навещать вас.
Оскар чуть приподнялся, предупреждающе взглянул на друга, чуть-чуть покачал головой, когда Мегги собралась уходить. И тут же вновь темные пряди упали на подушку. Мартин заморгал и умоляюще посмотрел на девушку.
– Ради бога, мисс, – он словно просил прощения. – Когда вы уходите, ему снова становится плохо. Не могли бы вы остаться, чтобы…
Голос Мартина звучал так умоляюще, что Мегги не выдержала и отправила его подышать свежим воздухом. Девушка и сама с удовольствием прошлась бы по улице. За окном в этот день так призывно светило солнце. Мегги подоткнула юбки, чтобы открыть маленькое окно. Свет проник в комнату и осветил ее.
Она не заметила, как открылись карие глаза, пристально глянули на девичью фигурку, на мягкий каскад искрящихся волос.
Когда Мегги спрыгнула на пол и оправила юбки, больной снова был неподвижен. Сжав руки, девушка посмотрела ему прямо в лицо. Точеные скулы, тонкий нос, упрямый подбородок. Она с трудом отвела глаза, а когда уселась на стуле и принялась штопать его одежду, то даже не заподозрила, что теперь он изучают ее.
Нежный овал лица, густые рыжеватые с матовым отливом волосы. Выбившиеся из-под чепчика шелковистые пряди обрамляли лоб и виски. Чистая кожа шеи оттенялась белоснежным кружевным воротничком, но взгляд Оскара скользнул по сводящим с ума округлостям груди, остановился на изящных руках, колдующих над шитьем. Она казалась такой невинной, почти девочкой, терпеливо ожидающей, когда больной проснется.