– Мы вам так благодарны! – воскликнула Мэгги.
– Лучшая благодарность – поскорее покинуть мой дом, – ответил он, не оборачиваясь.
Но Мэгги было уже все равно, и, хотя предстояло коротать вечер с грубияном, в главном она преуспела: ее детей не выгнали на улицу, и появилась надежда на горячий чай.
Ужин превратился для Мэгги в настоящее испытание. Впрочем, это быстрое поглощение пищи нельзя было в полной мере назвать уютным словом «ужин». Поскольку хозяин не дал себе труд приготовить хотя бы одно блюдо, Мэгги пришлось залезть в холодильник и приготовить детям скромный легкий салат, послуживший гарниром к курице, которую она запекла без всяких изысков. Ни она сама, ни «бесчувственный чурбан», как Мэгги окрестила его в мыслях, не притронулись к еде. Но тем не менее он присутствовал в кухне, потягивая апельсиновый сок из высокого тонкого стакана.
Всякий раз, когда их взгляды встречались, сердце Мэгги начинало гулко стучать.
– У вас очень красивый дом, – сказала она, не сумев выдержать новый пристальный взгляд.
– Я знаю, – ответил хозяин дома и, помолчав, добавил: – Но все равно благодарю.
Мэгги почувствовала, что в действительности хозяин этой уединенной берлоги одинок и ему страшно хочется завести с ней беседу. С кем-нибудь.
– Вам не жутко оставаться здесь ночами? Кругом лес, а вы живете один.
– Я живу не один, – возразил он.
Мэгги открыла было рот, чтобы задать вопрос о членах его семьи, но тут же закрыла. Она и в самом деле умирала от желания знать, что подразумевалось под фразой «я живу не один», но черта с два он дождется ее расспросов.
– Но вы правы, – продолжил хозяин, – я люблю одиночество и тишину. Только в тишине гор рождается истина, которая так необходима мне в моей работе.
– И чем же вы занимаетесь? – с живейшим интересом спросила Мэгги.
– А вот это, леди, вас не касается, – грубо оборвал он. – Две комнаты на втором этаже я оставил открытыми. Одна для вас, другая – детям.
Смех музыкальным звоном разнесся по комнатам. В кухню, преследуемая Крисом, вбежала Лиззи, что-то крепко прижимая к себе ручонками.
– Малышка, что ты там прячешь? – смеясь, спросила Мэгги и поймала девочку в объятия.
Лиззи залилась смехом и, раскрывшись, выпустила из рук фарфоровую фигурку борзой собаки. Фигурка соскользнула на выложенный плиткой пол и развалилась на четыре части.
Мэгги явственно ощутила, как ее сердце провалилось в пятки. Ей понадобилось немало усилий, чтобы поднять тяжелый взгляд на того, кто продолжал сидеть напротив нее.
– Вы никчемная, дурная мать, а ваши невоспитанные дети похожи на вырвавшихся на свободу чертенят, – грозно прошипел хозяин дома и звучно раздавил каблуком обломки статуэтки.