Вернувшись из супермаркета, Мэгги увидела в прихожей чемодан Эрика, с которым он обычно отправлялся на гастроли. Радость едва не задушила ее. Возможно, за то время, пока Эрик будет отсутствовать, ей удастся принять решение и гармонизировать свои желания с истинным положением вещей.
За ланчем, пока Эрик ел, Мэгги безотрывно изучала его лицо, честно стараясь отыскать хотя бы одну любимую черточку, которая могла бы оправдать наличие обручального кольца на ее безымянном пальце.
– Ты никогда не будешь счастлива, – разжевывая бифштекс, сказал Эрик.
Мэгги взглянула на него с удивлением. Об этом она давно знала, только до сих пор никто не затрагивал в разговоре с ней эту тему.
– Почему?
Эрик встал из-за стола и открыл бутылку пива. Из телевизора томным голосом призывала к любви молодая поп-дива. Эрик сделал несколько глотков, и с его лицом произошла метаморфоза. Мэгги показалось, что Эрик выглядит несколько странно и непривычно взволнован.
– В тебе, Мэгги, есть что-то такое, о чем ты сама не подозреваешь. Что-то, что заставляет страдать тебя и всех, кто касается тебя. Кто бы мог подумать! Когда я познакомился с тобой, ты казалась мне беспечным ребенком, способным лишь дурачиться. А сейчас я не могу найти в тебе эту милую девочку.
– Я ее убила, – спокойно ответила Мэгги, чувствуя, что начинает потихоньку заводиться. – Чтобы заботиться о наших детях. Кому-то из нас нужно это делать.
– Нет, Мэгги, не обвиняй меня и в этом. Я скажу тебе почему. Ты меня не любишь. И никогда не любила. Когда ты вырастешь, ты поймешь.
В его голосе звучала грусть, и это почему-то огорчило Мэгги. Эрик сказал правду. Несмотря на то что она когда-то гордилась его маленькими успехами, и многое в нем ей нравилось, она не любила его.
– Наверное, я никого никогда не полюблю, – сказала, чуть не плача, Мэгги и сама устрашилась своей откровенности.
Эрик потрепал ее по голове, словно перед ним была малышка Лиззи.
– Прости меня, детка. Придет день, и ты найдешь то, что ищешь, но тогда…
Мэгги тревожно посмотрела на него:
– Что? Что тогда?..
– Тогда твои страдания увеличатся во сто крат, и ты поймешь, что была гораздо счаст-ливее со мной, когда не знала подлинной любви.
В комнате повисла тишина. За спиной неподвижно сидящего Эрика в квадрате окна вырисовывался город, погруженный в туман.
Спустя час Эрик, на прощание запечатлев поцелуй на лбу Мэгги, выкатил на лестницу чемодан и сказал:
– Не плачь, когда продадут твою галерею, детка, и обними за меня Лиззи и Криса.
Только вечером, собираясь на прогулку с детьми, Мэгги обнаружила платяной шкаф Эрика полупустым. С полок исчезли все зимние вещи, словно муж собирался не в Калифорнию, как говорил, а в горы покататься на лыжах. Чуть позже выяснилось, что с их общего счета была снята половина сбережений.