— Я ничего не могу сказать на это. Дело в том, что я никогда об этом не думал.
— Я уверен, что никогда не захочу жить в твоем поганом штате. Что ты на это скажешь?
— Вам лучше знать, где жить, — ответил я. — К тому же, все в жизни меняется. В двух милях от нас недавно поселились новые соседи, и земля стала уже не такая дешевая, как раньше. Мне все равно, живете вы там или нет, но мы были бы очень рады, если бы вы… — Но я не стал больше распространяться на эту тему, потому что майор совсем меня не слушал, а продолжал таращить на меня глаза. Ну и я не спускал с него глаз. — Ты хочешь сказать, что ничего не имеешь против, если кто-нибудь плохо отзывается о Джорджии? — Я не слышал, чтобы кто-нибудь плохо говорил о нашем штате. — А как ты думаешь, что я говорил?
— А я не очень-то думал об этом, — ответил я.
Майор сказал что-то еще, а потом умолк и начал еще пристальнее смотреть на меня. Я тоже старался смотреть на него не отрываясь. Так мы и сидели, уставившись друг на друга. Через некоторое время майор попытался было снова заговорить, но опять остановился и уставился на меня. Вскоре его веки задергались, но глаза все еще не моргали, однако я знал, что рано или поздно он должен моргнуть. И действительно, скоро он не только заморгал — у него задергалось все лицо. Ему пришлось отвернуться, он закашлялся и больше уже не стал смотреть на меня. Он собрал со стола бумаги, потер руками лицо и откинулся на спинку стула. Я приготовился опять уставиться на него, но он ни разу не взглянул на меня. Вдруг майор, словно проснувшись, стал задавать мне глупейшие вопросы. Он спрашивал, что я делал, когда был ребенком, как я жил и еще что-то в этом духе, пока вдруг не выпалил:
— Почему ты ненавидишь свою мать? — Это совсем не вязалось с тем, о чем мы говорили до этого.
— Что? — удивился я.
— Ведь раньше мать, наверное, била тебя, не правда ли?
— Я этого не помню, — ответил я.
— А ты когда-нибудь пытался вспомнить?
— Нет.
— Ты что, вообще никогда не пытался думать об этом?
— Нет, никогда, но, если вы хотите, я постараюсь вспомнить. Однако я не знаю, что — из этого выйдет, потому что моя мать умерла в тот самый момент, когда я родился.
Мой ответ, видно, пришелся майору не по душе, и он, зло, посмотрев на меня, спросил:
— Почему же ты сразу об этом не сказал? — и, порывшись в своих бумагах, что-то записал.
— Ну, я надеюсь, что все будет в порядке, — проговорил я. Мне показалось, что он спрашивал все это для того, чтобы вспомнить о своей матери, поэтому я решил ему помочь.
— Ну, а вы ненавидели свою мать? — спрашиваю.