Саша тоже глянул по сторонам и обнаружил, что ночь незаметно вступила в свои права, окутав мраком мегаполис. Электрических огней было видимо-невидимо, но были они маленькими и далекими. Как звезды, до которых никому и никогда не докричаться.
– Ненавижу кладбища, – признался Саша.
– Я тоже, – не стал бравировать Беликов.
– Почему три часа? От отеля до Города Мертвых пятнадцать минут ходьбы.
– Это смотря как идти.
– А как идти?
– Через базар в районе Хан-аль-Халили. Надеюсь, тебе не нужно объяснять зачем?
Саша молча повел подбородком справа-налево. Прогулка по многолюдному базару нужна американцам для того, чтобы обнаружить слежку и принять контрмеры. Но слежка, насколько было известно Саше, не предвиделась. Завтра он снова будет действовать в одиночку.
– Почему выбор пал на меня? – осведомился он, наблюдая за переливами электрических искр вокруг. – Верещагина меня видела и вряд ли обрадуется моему появлению.
– Главное, что она пойдет за тобой хоть на край света, – заулыбался Беликов. – У нее нет иного выхода. – Он сделался строгим, почти официальным. – У тебя тоже.
– И все-таки почему я? – упорствовал Саша.
– Засветка. Тебе знаком этот термин?
Еще бы! Засветить агента – значит умышленно раскрыть его причастность к иностранным спецслужбам. После этого агента используют на самых грязных и неблагодарных работах, а если он проявляет недовольство или пытается отлынивать, его выдают своим. Термин возник из-за ассоциации с засвеченной фотопленкой. Непроницаемо-черная, она сродни ипостаси «грязных» агентов. Недаром разведчики называют их «неграми».
– Обложили меня, обложили, – пробормотал Саша. – Гонят весело на номера.
– Что за бред? – насторожился Беликов.
Уже совсем стемнело, и на башне сделалось крайне неуютно. Загнанная в угол крыса способна на отчаянные поступки, а Саша Горовец находился именно в таком положении.
– Одну песню вспомнил, – сказал он, меряя Беликова взглядом.
Тот шагнул к дверному проему, призывно качнув головой:
– Идем отсюда. Романтическое свидание закончено.
– Как я должен поступить с Верещагиной, когда приведу ее на место? – спросил Саша, начиная спускаться.
Находящийся ниже Хаким включил фонарик, освещая лестницу. Каменный колодец был сух и напрочь лишен эффекта эха. В луче света плясала мошкара. Затесавшиеся в рой ночные бабочки отбрасывали тени, похожие на летучих мышей.
– Оставишь Верещагину одну и уйдешь, – буднично произнес Беликов, умудряясь не только смотреть под ноги, но и наблюдать за Сашей.
– Что дальше? – спросил он.
– Остальное тебя не касается.
– Но должен же я буду где-то скрываться, – заволновался Саша.