Теперь он постоянно думал о ней, вспоминал ее слова, движения, голос.
Кто-то стукнул дверью в сенях, и от неожиданности Никита Кириллович вздрогнул.
Вошла Катя, разносящая письма, завитая, в нарядном пестром платье, в новых туфлях.
– Здравствуйте, Никита Кириллович! – сказала она, игриво поглядывая на него.
– Здравствуйте, Катюша! – ответил Никита Кириллович. – С какими вестями пришла?
– Уж если почтарь, так обязательно с вестями? А может, просто так пришла?
– Ну, просто так ко мне ходить неинтересно. Человек я скучный. Времени на разговоры у меня нет.
Он сел и уткнулся в книгу.
– В самом деле, с вами не разговоришься! – Катя обидчиво скривила губы. – Иван Иванович звали вас. Из Гречишного представители приехали.
Катя помолчала.
– Еще Марию Владимировну звали, только они передать велели, что не могут из больницы отлучиться.
– Ты давно была у нее, Катя? – откладывая в сторону книгу и оживляясь, спросил Никита Кириллович.
– Только оттуда… Я пойду, Никита Кириллович, – все еще медлила уходить Катя. – Домой я на обед побежала, вот и зашла к вам.
Катя неохотно вышла, осторожно прикрыв за собой дверь.
– Сегодня в клубе танцы! Вы хоть бы раз заглянули! – с озорством крикнула она в окно.
Никите Кирилловичу не хотелось отрываться от работы, и он не спеша надел белую косоворотку и накинул на плечи пиджак.
Проходя мимо больницы, он через палисадник увидел Машу. Она стояла на крыльце с какой-то женщиной, взбалтывала бутылочку с лекарством и, прищурив глаза, рассматривала ее на свет.
Маша заметила Никиту Кирилловича, подняла руку и приветливо помахала ему. Никита Кириллович с большим трудом сдержал себя от желания подойти к ней.
– Да ведь работает, работает человек! – вслух сказал он сам себе.
Оттого, что он встретил Машу, ему стало радостно, и он подумал о ней с такой нежностью, на какую только был способен человек, полюбивший впервые и по-настоящему: «Солнышко! Свет от тебя и тепло!»
Он шел, то и дело оглядываясь. Черемуховые кусты скрыли Машу, и лишь сквозь зеленую листву проглядывала ослепительная белизна ее косынки.
В сельсовете Никиту Кирилловича давно уже ждали. В накуренной комнате дымили трубками Иван Иванович и председатель колхоза Семи Братьев Кузьма Капитонович. Тут же сидела Наседкина – председатель колхоза в Гречишном.
– Ну и надымили! – закрутил головой Никита Кириллович. – Ты тоже, Анна Алексеевна, помогаешь, – указал он на потухшую папиросу, зажатую в пальцах Наседкиной. – Тебе как-то и не подходит!
– Да я так, Никита Кириллович, балуюсь, – певучим голосом проговорила Наседкина.