Ничего подобного Игорь не ожидал увидеть. Помещение было сплошь заставлено высокими шкафами с небольшими круглыми отверстиями. Из отверстий выглядывали тысячи цыплячьих головок цвета чайной розы. Цыплята пили воду, клевали корм из желобков, приделанных ниже отверстий, и пищали, наполняя комнату удивительным, мелодичным звоном.
– Ну, как Фенин оркестр? – спросил Федя, когда они вышли на улицу.
– Отличный, и, главное, без дирижера как спелись! У Фени, вероятно, к вечеру голова кругом идет от этой музыки. Но в общем интересно.
– Интересно, – подтвердил Федя и неожиданно засмеялся. – Вот теперь ты хоть частично ответишь на вопросы академика Мышкина о том, какие новые методы применяет колхоз в выращивании молодняка.
Игорь пожал плечами и спросил нарочно пренебрежительно:
– Это отверстия-то с цыплячьими головами?
Федя всегда мирился с недостатками характера Игоря, относился к ним так же, как взрослый относится к детским капризам и причудам, считая, что ребенок вырастет и поумнеет. Но на этот раз терпение его иссякло. Федя рассердился:
– Таких, как ты, Игорь, после школы надо было в обязательном порядке отправлять на производство, а к вузам и близко не подпускать.
– За что такая немилость? – спокойно спросил Игорь, вслед за Федей перелезая через жерди огорода.
– Чтобы научиться уважать чужой труд, чужие мысли; чтобы, наконец, с жизнью столкнуться; чтобы барчуки не росли в советское время! Понял?
– Понял! – равнодушно ответил Игорь. – Может, свернем к речке, искупаемся или просто посидим на берегу?
Федя молча пошел между грядами в ту сторону, где в зеленых берегах блестела река.
«Как с гуся вода, – думал он, – и это тоже потому, что на мнение других ему наплевать. Хоть бы ответил что-нибудь, а то молчит как рыба».
Они подошли к Звонкой. Река серебрилась, нежилась под солнцем, будто радушно приглашая окунуться, поплавать, почувствовать телом, разгоряченным августовским зноем, ее ни с чем не сравнимую прохладу.
Игорь скинул одежду и с разбега бросился в воду головой вниз. На мгновение он скрылся под водой, потом вынырнул, отфыркиваясь и потряхивая головой.
Федя не мог усидеть на берегу. Он тоже разделся, прыгнул в реку и поплыл, широкими взмахами рук рассекая воду.
Они выбежали на берег и улеглись рядом на траву.
Долго лежали молча.
– Скоро ты возвратишься в Москву… Чем же ты будешь заниматься еще, кроме учения?
– Я у тебя сегодня вроде подсудимого, – усмехнулся Игорь. Он сорвал осоку, зажал ее между пальцами, прижал к губам и дунул. Раздался резкий писк.
Федя поморщился.
– Приеду и буду продолжать писать повесть, – отбрасывая травку, сказал Игорь. – Ты не думай, Федька, что я никаких выводов для себя не сделал из всего, что видел здесь за два лета. О многом я еще крепко подумаю. Может быть, даже приду к выводу, что ты меня кое за что верно критикуешь. Но не радуйся, не за все.