М у ш е р о н (растерянно). Я пришел сюда вместе с его светлостью и могу уйти только с его разрешения.
Н а м е с т н и к. В самом деле, Мушерон, можете идти. Я без вас поговорю с мастером Фиреном и его дочерью. Гильом, проводи господина бургомистра до ворот. Надеюсь, и вы окажете эту честь своему гостю, дорогой Фирен.
Фирен, Большой Гильом и Мушерон уходят. Минутное молчание. Наместник пристально смотрит на Веронику.
В е р о н и к а. Ваша светлость! Я хотела бы избавить моего отца от печальной и опасной обязанности объяснять вам наш отказ. Я сама все скажу вам. Вы можете изгнать меня из города, как моего брата, вы можете запереть меня в тюрьму или даже казнить, как многих наших друзей...
Н а м е с т н и к. О, когда вы сердитесь, прекрасная Вероника, вы становитесь еще лучше!
В е р о н и к а. Ваша светлость, если вы человек...
Н а м е с т н и к. А кто же я?
В е р о н и к а. Не знаю... Но если у вас есть сердце, позвольте мне остаться с моим отцом. Его единственного сына вы у него отняли... (Голос ее вздрагивает, она закрывает лицо руками.)
На м е с т н и к. Опустите руки, Вероника! Я хочу посмотреть, как вы плачете.
В е р о н и к а. Не смейтесь надо мной! Вы в моем доме!
Н а м е с т н и к. А вы в моем городе!
В е р о н и к а. Я это хорошо знаю. В этом городе нельзя дышать, с тех пор как он у вас в руках. И все же вам не удастся выдать меня замуж за вашего шута Мушерона!
Н а м е с т н и к (смеется). Так вы не хотите за него замуж, Вероника? Ну что ж. Пожалуй, вы правы. Даю вам свое герцогское слово, что за Мушерона вы не выйдете. Я мог думать об этом только до тех пор, пока не увидел вас. Вы достойны лучшей участи. Этот бедняга Мушерон не годится вам даже в конюхи. Ну, не печальтесь больше, улыбнитесь! Ради вашей улыбки я готов сделать многое.
В е р о н и к а. Благодарю вас, ваша светлость. Мне от вас ничего не надо.
Н а м е с т н и к. Неужели ничего? А ведь я мог бы ради вас простить вашего брата. Я думаю, вам это было бы приятно? Или, скажем, вернуть вашему почтенному отцу золотую цепь бургомистра... По правде говоря, она ему гораздо больше пристала, чем этой старой лисе Мушерону.
В е р о н и к а. Отец мой был бургомистром Вольного Города Мастеров...
Н а м е с т н и к. Ну что ж? Пожалуй, я даже не прочь возвратить вашему городу некоторые из его прежних прав и вольностей. Не все, разумеется, но некоторые... И даже помиловать кое-кого из тех сумасбродов, кто променял свой дом на лесную берлогу... Признаться, я об этом давно подумываю. Вы удивлены, прекрасная Вероника? Вы, кажется не ждали этого от меня?