Элизабет сидела в редакции «Оракула», выбирая самые злободневные темы для своей колонки. Единственным важным событием в школе был грядущий решающий футбольный матч с командой Пэлисэдз-хай. Но за эти новости отвечал спортивный редактор Джон Пфайфер. «Как все это стало скучно, — разочарованно думала Элизабет, — может быть, мне оставить журналистику и начать писать повести и рассказы?» Однако воспоминание о том, что случилось за день до того, вызвало на ее лице недовольную гримасу.
Она как обычно работала за своим столом в редакции, когда вошел мистер Коллинз и протянул ей письмо. Ее глаза загорелись, когда она прочла обратный адрес: Газета «Городские новости». В углу было напечатано имя редактора — Луис Вестман. С учащенно бьющимся сердцем Элизабет вскрыла конверт. Она надеялась, что хоть один из ее рассказов, которые она аккуратно посылала каждый месяц в газету, будет наконец одобрен и напечатан. По мере того как она читала послание, ее приподнятое настроение улетучивалось. Письмо гласило:
«Дорогая мисс Уэйкфилд. Я хочу сообщить Вам, что получил Ваши рассказы. Вы, безусловно, подаете большие надежды. К сожалению, пока я лишен возможности напечатать их в газете, но надеюсь на Ваше дальнейшее сотрудничество, Искренне Ваш Луис Вестман».
Элизабет откинулась на спинку стула и почувствовала, как у нее защипало в глазах. Она так старалась — и все ради этого глупого письма! Мистер Коллинз спокойно стоял за ее спиной.
— Получить ответ от редактора, — ободряюще сказал он, — это очень много значит, Уэйкфилд.
— Но, мистер Коллинз, он не взял ни одного моего рассказа!
— Рим тоже не сразу строился, — ответил мистер Коллинз, — Продолжай работать, и, уверен, все получится.
Ладно, будущее покажет. Пока что у Элизабет не было никаких тем для рассказов. Решив, что дома ей удастся поработать лучше, она покинула редакцию «Оракула».
— Как ты думаешь, трудно быть писателем? — спросила она Джессику, когда сестра зашла в ее комнату с целым ворохом одежды в руках.
— Элизабет, пожалуйста, хватит говорить о пустяках и лучше помоги мне. Надвигается самое важное событие в моей жизни.
— Что это за событие?
— Как это «что за событие»? — взвизгнула Джессика. — Элизабет, ты прямо как Рип ван Винкль двадцать лет проспала в летаргическом сне. Я всю неделю толкую тебе об одном и том же.
Не имея ни малейшего понятия о том, из-за чего Джессика так кипятится, Элизабет села и спокойно попросила:
— Джес, почему бы тебе не напомнить мне об этом еще раз?
Джессика отказалась ей отвечать. Вместо этого она разразилась бесконечной тирадой: