Тень пробежала по лицу Рафаэля. Холодность, прозвучавшая в его голосе, когда он заговорил, не оставляла сомнения в его чувствах.
— Насколько я понял, ваши родители не были женаты?
В ответ Дезирэ только чуть вздернула подбородок. Она не собирается извиняться! Отец и мать обожали друг друга, но к моменту их знакомства мама уже была замужем.
— Жаль, что вы не были со мной откровенны, мадемуазель. — Его французский был великолепен. — Мы могли бы избежать неловкости.
— В мои намерения не входило вас обманывать. Я просто защищала себя.
Невысокого же она обо мне мнения! — нахмурился Рафаэль.
— Вы и вправду думали, что я наброшусь на беззащитную женщину? — Боже! Сколько презрения было в его тоне! — Я ненавижу вашего императора, но так низко я не способен опуститься!
— Откуда мне было знать, что я могу доверять вам? — Дезирэ все больше распалялась. — Я вас не знала. Вы могли быть партизаном, о зверствах которых так много говорят. Перерезали бы мне горло только за то, что я заговорила с вами по-французски.
Она видела, как он побледнел, и поняла, что переборщила.
— Я не собираюсь вас оскорблять, — сказала она, несколько обуздав свой гнев, — я просто стараюсь объяснить вам, почему так поступила.
— У вас странное представление о том, что значит благоразумие. На вашем месте любая здравомыслящая женщина, после того как сломалась карета, тут же вернулась бы домой. Почему вы этого не сделали?
— Я уже вам говорила почему.
— Вы мне много чего наговорили, мадемуазель, — с убийственным сарказмом отреагировал Рафаэль. — Даже если предположить, что существует этот мифический брат, что он делает в Испании? Он ведь не англичанин, не так ли? — Как он раньше не догадался! — Он солдат! Один из наполеоновских стервятников, которые слетелись, чтобы поживиться легкой добычей.
— Как вы смеете так говорить об Этьене! — Не просто гнев, а ярость охватила Дезирэ. — Да, он офицер французской армии, но он благородный человек, хотя в отличие от вас, месье, он не унаследовал ни богатства, ни титула. Когда мы с ним были детьми, наш дом разграбила беснующаяся толпа. Мы все потеряли!
Ей тогда было пять лет, но она до сих пор помнит злобные выкрики и звон разбитого стекла. Человек, которого она считала отцом, пожилой французский дворянин, скончался от сердечного приступа, когда они спасались бегством. Он умер на ее глазах, завещав Этьену заботиться о ней и ее обезумевшей от горя матери. Им удалось добраться до побережья и подкупить рыбака, который перевез их на тот берег Ла-Манша, в Англию.
— Вы не имеете права осуждать моего брата, месье. Вы его не знаете. И я не позволю вам отзываться о нем пренебрежительно.