Примерно через пятнадцать минут они достигли второго уровня, сняв по пути четверых — всех удалось уделать без шума. На втором уровне был выход на полевой аэродром, устроенный у подножья горы — вертодром был намного выше, у самой вершины. Двое бойцов отделились от группы, бесшумно скользнули в опустившиеся сумерки…
Остальные пошли дальше. Началась "смена караулов"…
Шестой и Восьмой медленно, двигаясь по сантиметру в час, ползли к бетонке ВПП, на которой в ряд стояли четыре грузных, прямоугольных Боинга. Вертолеты были большими, места на обычной вертолетной площадке в глубине комплекса не было — их посадили на взлетно-посадочную полосу, заблокировав ее. Около вертолетов была выставлена охрана — но не слишком-то серьезная, всего лишь шесть бойцов, стоящих к тому же не парами, а поодиночке. Во тьме, павшей на землю совсем недавно, увидеть что-либо было сложно. Могли выручить приборы ночного видения, они были у каждого охранника — но русские спецназовцы знали, что уже после получаса их использования глаза сильно устают. Поэтому они были невидимками, одушевленными кусками пустоты, неотвратимо приближавшимися к своим целям.
Шестой был чеченцем, из горных тейпов, поэтому вместо нормального ножа он всегда таскал с собой старинный кинжал, доставшийся ему еще от прадеда. Восьмой был татарином, родившимся в Казани и тоже мусульманином. Иногда они спорили между собой относительно того как следует трактовать тот или иной отрывок из Корана. Но сейчас все это не значило ровным счетом ничего. Имело значение только то, что они умели пилотировать Боинг, эту грузную, раздавшуюся в стороны корову, ощетинившуюся пулеметами. Это коровы — их шанс быстро убраться отсюда, когда все будет кончено, по земле им уйти не дадут. И еще они умели убивать, и убивать тихо. Больше на этом свете ничего значение не имело.
Восьмой дождался, пока двое охранников поравняются и поднял автомат. Два выстрела с расстояния меньше десяти метров — и затянутые в серую, пустынную форму фигуры падают на бетон, окропляя ее кажущейся черной кровью…
Минус два…
Шестой бросился на охранника из темноты, подкравшись к нему буквально к самым ногам — он даже не понял, что произошло. Темнота за спиной вдруг встала на дыбы, сильная рука зажала рот, холодная сталь ножа ужалила под ребра, добравшись до печени. Шестой был мастером ножевого боя, как и многие чеченцы и предпочитал именно это оружие. Им он умел убивать сотней разных способов — но всегда бесшумно и неотвратимо…
Убив, Шестой столкнул тело охранника с полосы, запомнил, где оно лежит — на всякий случай.