Профессор полез в воду, двигаясь к скале по воде, погрузившись в нее по пояс.
Я посмотрел и, поежившись от холода, полез за ним. Сергей Сергеевич приподнялся и, невероятно изогнувшись, полез прямо в расселину. Пришлось вслед за ним пролезать в холодной черной воде по гладкому, отшлифованному водой каменному ложу, которое тянулось вверх метров на двадцать.
Брызги били в лицо, ноги и руки от ледяной воды очень быстро перестали сгибаться и онемели. Поток воды оказался не очень сильным, но все равно норовил сбросить вниз. Хорошо, что в камне имелись неровности, за которые мы судорожно цеплялись и подтягивались, хоть временами даже просто удержаться оказывалось чрезвычайно трудно.
Я хватался за все, что мог, вставал на четвереньки, захлебываясь от бившей в лицо воды, чтобы на пару мелких шажков пробиться вперед. Останавливаться было нельзя, течение сразу медленно, но неуклонно начинало сталкивать обратно в овраг, ноги скользили по камню, а пальцы разжимались.
Быстро стемнело, в сером сумраке слышалось только наше тяжелое дыхание и плеск воды внизу.
Не знаю, каким чудом нам удалось долезть до края расщелины и выбраться из ручья на берег. Я упал на серый холодный песок черного озера, глядя на красное, словно обмороженное солнце, которое опускалось в мрачные чертоги черного леса.
Вид, надо сказать, открывался жутковатый.
Озеро с черной водой, гладкой, словно застывший битум, а в нем отражался лес с кривыми обгорелыми стволами, и это все — никаких других цветов, кроме черного и красного.
А когда солнце исчезло, осталось только один цвет — черный.
Я взглянул на часы — полтретьего. Часы остановились, а они были настоящими, механическими, хорошей фирмы, еще и гарантия не кончилась.
Крутанул завод, а толку? Как стояли, так и стоят. От этого еще противнее стало. Ничего здесь не работает. Ни приборы, ни компас, ни часы.
Профессор вылез на плоский камень, выжал портянки и, посмотрев вокруг, огорченно покачал головой.
— Через полчаса в шаге от себя ничего не увидишь. Темнота подступает. Если двигаться дальше — пропадем. Придется заночевать здесь. Проклятый леший добился-таки, оставил на ночь в своих владениях. Ночью пугать станет, власть показывать. Хорошо, что у меня здесь жилье стоит, поставил как раз на такой непредвиденный случай. Недалеко, метров двести отсюда. Поднимайтесь, юноша, иначе беда…
Я встал, хрустя суставами, ощущая боль и онемение в каждой мышце.
Мы пошли, перепрыгивая с одного камня на другой, и вышли на пологий берег. Рядом высился черный лес. Огромные ели и сосны стояли, отблескивая в лучах заходящего солнца черными, покосившимися, уродливыми стволами.