Они плыли, не останавливаясь и перекусывая на ходу. А когда солнце начало опускаться к горизонту, катамаран, проплыв по Глубокому озеру порядка пятнадцатишестнадцати миль, вошёл в русло широкой реки.
— Если в реке нет течения, или оно очень слабое, то это будет — «протока», — пояснил опытный Ухов. — Здесь же течение сильное, как вы Александр Данилович любите говорить, ярко выраженное. Значит эта водная артерия — самая натуральная река…. Уже через час мы дойдём до серьёзных порогов, пристанем к берегу, оставим рядом со шлюпкой и катамараном часовых, сами же заночуем во втором промежуточном лагере.
«А по тексту Джека Лондона выходило, что одна из проток между озёрами была несудоходной», — принялся искренне недоумевать внутренний голос, уважающий точность и определённость. — «Как же, я точно помню: — «Между озёрами Линдерман и Беннет было несколько миль сухого пути, и предстояло тащить багаж на плечах. По мелкой протоке могла пройти только незагруженная лодка…». Как это понимать? Наверное, совершенно однозначно: за ближайшие сто девяносто лет одна из проток, соединяющая два озера, сильно обмелеет и зарастёт камышами…».
Через сорок минут после того, как катамаран вошёл в безымянную реку, до слуха путешественников долетел странный гул: сперва только едва слышимый, потом уже напоминающий звуки, издаваемые в полёте десятком рассерженных пчёл, к которым каждые десятьпятнадцать секунд добавляется ещё по дветри.
— Это он и гудит — Первый порог! — уважительно разъяснил Ванька Ухов. — Пока только балуется. Вот когда подойдём поближе, он примется реветь — как сотнядругая голодных русских медведей по ранней весне…
Ревел порог, действительно, знатно: рассерженно, угрожающе и откровенно голодно. Катамаран пристал к каменистому берегу рядом со шлюпкой сержанта Васильева, на четверть вытащенной на береговую косу. Ещё ближе к порогу, на ровной песчаной площадке стоял наполовину разобранный второй катамаран, который перегнали сюда на несколько дней раньше.
— О, господин командор! Приветствую вас! — раздался знакомый голос, еле слышимый в водяном гуле, и на речном берегу появился широко улыбающийся охотник Свен в сопровождении двух хмурых шведских гренадёров.
Они надёжно закрепи катамаран на косе, и — по знаку Свена — тронулись вверх по склону ко второму промежуточному лагерю, прихватив с собой только личные вещи и немного продовольствия.
— А что с остальным грузом? — спросил Егор.
Охотник только ехидно усмехнулся и кивнул головой в сторону хмурых гренадёров, которые, недовольно переговариваясь между собой, принялись разжигать костёр, отойдя от плавсредств метров на десятьдвенадцать в сторону.