«Двадцать второе июня, братец, день для нас с тобой очень неудачный», — заканючил внутренний голос. — «Будь осторожен и ничего не предпринимай. А, ещё лучше, даже не высовывай носа из каюты…».
Егор только презрительного ухмыльнулся и после завтрака велел спустить шлюпку.
— Хочу немного порыбачить, — объяснил он Саньке, целуя её в упругую щёку.
— Порыбачь дорогой, развейся! — покладисто кивнула головой жена. — Только далеко не отплывай от фрегата.
Он развернул шлюпку кормой к «Александру и погрёб, любуясь, как солнечные лучи отражаются от платиновых волос Сашенции.
«А наша Александра Ивановна ещё больше похорошела!», — торжественно объявил внутренний голос и сделал смелое предположение: — «Может, она опять беременна? А что, всем известно, что беременность красит женщин.…Кстати, ты заметил, что Айна сегодня какаято странная: молчаливая, хмурая, осунувшаяся. Напрасно, братец, ты затеял эту рыбалку…».
Егор не стал спорить с внутренним голосом, тем более что халцедоновый медвежонок был тёплым и не подавал никаких тревожных сигналов. Отойдя от фрегата метров на четыреста, он прекратил грести, вынул весла из уключин и положил их на дно шлюпки. Потом настроил удочку и приступил к рыбной ловле.
Первой попалась крупная рыбина, похожая на обыкновенную треску. Потом клюнула плоская камбала. А потом…
А потом с неба опустилась странная, светлосиняя мгла, наполовину скрывшая «Александр». Всё тело Егора охватила предательская слабость, захотелось спать, мысли в голове текли медленно и заторможено.
Он сидел на лодочной скамье, понимая, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой и вяло наблюдал, как на неподвижную гладь океана опускается летающая тарелка.
Именно, что классическая летающая тарелка: серебристый диск диаметром метров двадцать пять, а толщиной метров семьвосемь.
Егор, словно прибывая во сне, созерцал, как серебристый диск приблизился к его шлюпке вплотную. Гдето на верху открылся люк, из которого показались щупальца механического манипулятора.
Ещё через минуту Егор почувствовал, что его перемещают по воздуху. Тёмное отверстие люка, гул в голове…
Он очнулся от болезненного укола в левую руку, усилием воли разлепил неожиданнотяжёлые ресницы и взглядом встретился с многознающими глазами Координатора.
Егор понял, что сидит в какомто металлическом кресле, ноги пристёгнуты к ножкам кресла кожаными ремнями, руки — к подлокотникам, голова — налобным ремнём — к узкой спинке. Вокруг шумело — как в большом самолёте, летящим на высоте десяти тысяч метров.
«Ага, похоже, они тебя достали! — тихонько пропиликал внутренний голос. — «Ты, братец, главное держись и не нервничай понапрасну…».