— Что же, господа, всё не так уж и плохо! — резюмировал Егор. — Потери минимальные, ни одно судно не пошло ко дну…. Приступайте к ремонтным работам!
Санька — непривычно тихая и какаято смущённая — прибыла на берег только часа через полтора. Пообщавшись немного с детьми, она взяла Егора за рукав камзола, отвела в сторону и проговорила, пряча глаза:
— Знаешь, Саша, я, наверно, ошибалась — в отношении Наоми…. Когда я рассказала про Илью, она стала белее простыни и застыла на месте — словно соляной столб. Постояла так с минуту, и упала в обморок. Весь затылок разбила себе…
— Продолжай, дорогая! — подбодрил жену Егор.
— Мы с Николаем Савичем перенесли японку в каюткомпанию, уложили на диван, я ей перевязала голову…. Оставила при Наоми Уховастаршего, а сама прошла в её каюту и всё тщательно — как ты учил в своё время — обыскала. Настойчиво и вдумчиво…. Два деревянных сундучка и одна кожаная сумка. Ничего интересного не нашла. Несколько кимоно, нижнее бельё, две пары деревянных сандалий, носовые платки, белые носки, ниткииголки, маленькие ножницы, баночки и скляночки — с безобидным содержанием. Какаято мазь, сильно пахнущая морскими водорослями, косметические белила, восточные специи…. Совершенно ничего необычного! Даже немного обидно. И — очень стыдно…
— А как сама девушка?
— Уже нормально. Пришла в себя, я ей дала успокоительных капель, бокал вина. Сейчас она уснула, Савич за ней присматривает…
В рваные, покрытые многочисленными заплатами паруса дул лёгкий северовосточный ветер. Эскадра медленно, с трудом преодолевая встречное течение, входила в широкий залив. Узкие волны за кормой «Короля», шедшего первым, неторопливо разбегались к далёким берегам, едва различимым в утреннем сиреневорозоватом тумане. Волны были странными, серебристыми и очень ленивыми.
— Устье Рио де ла Платы, что в переводе с испанского языка означает — «Серебряная река»! — торжественно объявил Лаудруп. — Знающие и опытные люди утверждают, что шире этой реки — в месте её впадения в Атлантический океан — нет во всём мире…
Егор, уже неоднократно слышавший этот восторженный географический очерк, только незлобиво усмехнулся и, зябко поёжившись на холодном ветру, недовольно пробормотал себе под нос:
— Ветер осенний какойто, очень уж промозглый…
— Конечно же, осенний! — согласился с ним Людвиг. — В южных широтах нашей планеты апрель и май — осенние месяцы. Видимо, сам господь Бог так придумал…
Да, была уже середина апреля 1704 года, плавание откровенно затягивалось. Сперва в Маракайбо они простояли на две недели дольше, чем планировали: пока новую мачту поставили на «Александре», пока просмолили борта, обновили такелаж и достали надёжную парусину для запасного комплекта парусов….