Каждый вечер, когда дети засыпали, Егор и Санька отправлялись гулять по слегка покачивающейся палубе «Александра». На самом носу корабля были сложены большие холщовые мешки, заполненные рваными верёвками, лопнувшими канатами и лоскутьями старых парусов. Супруги Меньшиковы подолгу сидели на этих мешках и болтали. Вернее, говорил в основном Егор, а Санька жадно слушала, охала, ахала и лишь иногда задавала уточняющие вопросы.
Он рассказывал о войнах и революциях, произошедших в восемнадцатом, девятнадцатом и двадцатом веках, о сделанных научных открытиях, о полётах в космос, о подводных лодках, биржах, самолётах, лифтах и небоскрёбах, о политических партиях, об ужасах фашизма, о….
Темам его рассказов не было числа, по Санькиным глазам было видно, что многого она просто не понимала, а многого — и не хотела понимать.
«Бедняжка! Сразу столько свалилось на неё!», — жалостливо вздыхал добрый внутренний голос. — «Ты уж, братец, не перестарайся! Наша Сашенция — во всех отношения — девушка крепкая, но как бы случайно умом не тронулась…. Ты давай, больше распинайся про моду, стишки почитай, фильмы перерасскажи — про неземную любовь…».
А ещё Санька, которой черноволосая Исидора на прощанье подарила несколько толстых книг и тонкий, составленный от руки испаноанглийский словарь, занялась изучением испанского языка.
— Зачем тебе это, моё сердечко? — недоумевал Егор.
— Очень уж красивый язык! — скупо улыбалась жена. — Такой мелодичный и певучий…. Опять же, вдруг, мы ещё вернёмся в Аргентину? Славная и красивая страна! Вот он мне тогда и пригодится…
Егор посмеялся немного, а потом подумал и присоединился к супруге. Вдвоём дело пошло гораздо веселей и продуктивней.
Беда пришла внезапно: от жары начала протухать питьевая вода в больших дубовых бочках, да и запасы прочей жидкости (пусть и алкогольной) значительно сократились.
— Всё, господа и дамы, с сегодняшнего дня умываемся, а также и стираемся, только забортной водой! — объявил Егор. — Понятное дело, что детей это не касается. Пока — не касается…. Далее, воду пьём, только разбавляя её — один к одному — вином. Такая смесь гораздо лучше утоляет жажду, проверено. Ничего ребятки, пробьёмся!
По приказу Егора на палубе надёжно укрепили разную посуду, в которую — из серого тумана — потихоньку выпадали крохотные росинки. Всю эту «туманную» воду почестному отдавали женщинам и детям.
Ещё через полторы недели, когда вода в бочках окончательно протухла, мужчинам пришлось перейти на «парусную» воду: по верёвочным лестницам они забирались на высокие мачты и — с риском для жизни — выжимали из мокрых парусов в различную тару жалкие капли воды. А некоторые индивидуумы, боящиеся высоты, попростому жадно вылизывали сырую парусину…