— Да, пожалуй… Я… по правде говоря, я не уверена…
— Не слишком голодны, я угадал? — улыбаясь, сказал он. — Честно говоря, я тоже совершенно не хочу есть, — сообщил он ей низким хрипловатым голосом, тоном заговорщика, раскрывающего государственную тайну.
Их глаза встретились, и Майлс с Мэрилин довольно долго пристально смотрели друг на друга в мерцающем свете свечей. Майлс позволил себе положить ладонь на ее руку. В тот момент, когда его пальцы коснулись ее кожи, Мэрилин почувствовала его тепло и на какую-то секунду даже забыла о своем коварном плане.
Из ресторана они вышли, держась за руки; им не было дела ни до огней Лас-Вегаса, ни до суеты на улицах, ни до кипучей жизни в казино их отеля. Ни до чего, кроме друг друга. Впрочем, вскоре Мэрилин все же взяла себя в руки и перестала беспорядочно дергать за поводок бедного Говарда, не понимающего, чего от него хотят. «Не вздумай раскиснуть перед ним сейчас, когда полдела уже сделано, — повторяла про себя Мэрилин. — Ну да, красивый он, и остроумный, и обаятельный, и сексуальный, черт возьми… так неужели из-за этого ты потеряешь голову?»
Стоя бок о бок с Майлсом в лифте, Мэрилин вновь ощутила, как между ними начала циркулировать чувственная, почти животная энергия. Аналогичного мнения придерживался и Говард, который уютно свернулся у них в ногах и даже засопел.
Впрочем, не успел пес, как следует прилечь, как лифт уже доехал до двадцать шестого этажа, и Майлс с Мэрилин вышли в холл, не сводя глаз друг с друга. Майлс наклонился к ней, и она ощутила его теплое дыхание на своих губах.
— Мэрилин, — прошептал он.
В ответ она приложила палец к его губам. Подчиняясь ее требованию, Майлс сделал шаг назад и отпустил ее руку. Хотя они и не поцеловались, у обоих было такое впечатление, будто это произошло. Майлс понимал, что еще немного — и он наделает глупостей, позволив себе что-нибудь лишнее. Прежде чем он на что-то решился, Мэрилин фактически сама пришла ему на помощь, резко развернувшись и стремительно направившись к дверям своего номера. Вышколенный Говард послушно поплелся за ней.
Майлс проводил ее взглядом, в котором смешались сожаление и оптимизм. Вспомнив бейсбольную терминологию, он довольно подумал: «Одну базу прошел. Остались еще три».
Мэрилин, не сговариваясь с Майлсом, играла в ту же игру и по тем же правилам. Вот только результат у нее получался другой. «Три базы уже прошла, — отметила она. — Осталась всего одна».
Оставшаяся часть плана, задуманного Мэрилин, была самой трудной, даже жестокой, и от этого еще более привлекательной. Чтобы выполнить эту часть, ей требовалось заполучить голову противника. А также его яйца.