Если давать это имя всем тем, которые обращались к преподобному за духовными советами или которые взяли его за образец себе, то можно сказать, что таких учеников было столько же, сколько вообще было монахов в Египте, Сирии и Палестине.
Об этом свидетельствует один церковный писатель. «Преподобный Антоний, — говорит он, — имел великое множество учеников, которые все выделялись своими добродетелями. Одни из них процвели в Египте и Ливии, другие в Палестине, Сирии и Аравии».
Их можно разделить на три главные группы. Те, которые жили около него в Фиваиде и находились обыкновенно под его руководством, известнейшие из которых суть: Сармат, Амафий, Макарий, Исаакий, Пелузий, Питирион, Иосиф, Пафнутий, особенно же преподобный Павел, названный Препростым.
Далее те, которые рассеяны по прочему Египту, особенно в пустынях Нитрии и Скита. К ним принадлежали оба знаменитых Макария, Египетский и Александрийский, Исидор, Гераклид, Тамва, Пиор и другие.
Третья группа составляется из иноков, удалившихся из Египта; к этим лицам принадлежит преподобный Иларион Великий.
Но нужно сказать, что в его время не было в пустынях человека выдающейся святости, с которым бы он не был связан узами истинной любви.
Большинство дошедших о его учениках сведений относятся к тем, которые жили вне Фиваиды. Что же касается до других, то за исключением Павла Препростого история передала нам лишь весьма краткие данные.
О Сармате известно, что он жил в монастыре Писпир и что после смерти преподобного Антония сарацины сделали набег на этот монастырь и предали Сармата смерти.
От него сохранилось следующее весьма глубокое изречение: «Я ценю гораздо больше грешника, который считает себя грешным и стремится к покаянию, чем человека, который, не сделав больших преступлений, тем не менее считает себя праведником».
Один инок объявил ему, что ему часто приходит мысль выйти из кельи для посещения других братий, и спросил его, может ли он следовать такому помыслу.
— Не делай этого, — отвечал ему Сармат, — и скажи своему уму: я тебя в этом не послушаюсь.
Он имел обычай заключаться время от времени на сорок дней, которые он проводил в великих подвигах. Это упражнение в благочестии он проводил с такой ревностью, что время это казалось ему всегда слишком кратким.
Один старший инок спросил его, какой плод получает он от этого уединения. Он сперва не хотел ему ответить. Но, когда тот стал упрашивать его, он признался, что он получил способность настолько уметь побеждать сон, что мог говорить ему по желанию: «Иди» — и сон удалялся; «Приди» — и сон являлся.