Возвращаясь к своим в зал, Николай задумался. Зачем Керенскому нужна была его встреча с братом? Что он ожидал или хотел услышать и увидеть? Может быть, он надеялся таким образом спровоцировать у Императора запоздалое сожаление в том, что он передал свою корону брату, а тот не удержал её, уронил на заплёванный и замызганный паркет Думы, под ноги Временному правительству? Но теперь, когда выяснилось, что Керенский постоянно лгал ему, он не унизится до того, чтобы показать этому фигляру революции малейшую человеческую слабость!
…В половине пятого утра, когда было ещё темно, Керенский снова появился в Александровском дворце. С рассветом Семья покинула стены своего любимого дома, в котором так быстро промелькнули двадцать три счастливых года супружества Ники и Аликс, выросли их дети.
Николай на несколько секунд задержался на пороге зала. Груда сундуков и чемоданов не помешала ему на мгновенье вызвать из глубин памяти торжественность Малых приёмов, проходивших здесь, шеренги высших чиновников и офицеров, представлявшихся ему по торжественным случаям. Тяжесть утраченного мира снова обрушилась на его плечи.
Моторы доставили Царскую Семью и пожелавших разделить с ней судьбу доктора Боткина, генерала Татищева, князя Долгорукова, швейцарца Жильяра, фрейлину графиню Гендрикову и гофлектриссу Шнейдер к переезду неподалёку от станции Александровская. Чуть в стороне от него в чистом поле стояли два пассажирских состава, к которым надо было идти по шпалам и щебёнке. Николай прекрасно понял, что Керенский тем самым приготовил новое унижение, физические трудности Александре и дочерям. Царица с больными ногами и в туфельках на каблуках, четыре девушки в лёгких дорожных туфлях должны были пройти по каменистой насыпи, где невозможно было использовать инвалидное кресло-коляску, в котором в последнее время чаще всего передвигалась Александра. Сердце Николая облилось кровью за жену. Он, который так умел держать себя в руках, отвесил бы за издевательство над женщиной пощёчину Керенскому, если бы тот оказался поблизости… Но только редкая цепь солдат окружала пассажиров и двигалась, словно загонщики на охоте, чуть сзади и сбоку в сторону составов.
Николай хотел взять Аликс на руки и нести её, как носил в молодости. Но Александра, прочитав его мысли по глазам и увидев осклабившиеся в издевательских улыбках физиономии одних солдат, жалостливое выражение лиц других, проявила пуританскую стойкость своего характера.
– Не надо, Ники! – вполголоса, но твёрдо сказала она. – Я дойду! Дай только твою руку, я обопрусь на неё…