Стерегущий - Алексей Степанович Сергеев

Стерегущий

Роман о подвиге миноносца «Стерегущий» написан на основании исторических фактов.Автор книги пережил оборону Порт-Артура, и был свидетелем героических и трагических событий русско-японской войны 1904–1905 годов. Кроме того, Александр Семенович Сергеев, командир «Стерегущего» — его двоюродный брат.Роман «Стерегущий» остался незавершенным: внезапная смерть в 1954 году помешала А.С.Сергееву завершить свой труд. Но перед смертью, уже будучи тяжело больным, он все же договорился с литературным редактором о внесении в новую книгу всех необходимых поправок и дополнений.

Читать Стерегущий (Сергеев, Ушаков) полностью

Глава 1

ЛЕЙТЕНАНТ СЕРГЕЕВ

Привычка осталась с детства: заболеешь — укрывайся сразу двумя шерстяными одеялами, подоткнувшись ими с боков.

Вестовой поставил на столик самое необходимое при морской простуде — бутылку рома. Так учил лейтенанта Сергеева его дедушка: «Сто лет не пей, а при болезни рому выпей».

Александр Семенович через силу, как лекарство, выпил одну за другой две рюмки крепкого напитка, подтянул одеяло до самых глаз и сразу же согрелся. Потом его бросило в жар, и стало казаться, что койку качает, как в мертвую зыбь. От выпитого ли рома, или от жара мысли слегка стали путаться, выхватывая из памяти отдельные штрихи прошлой жизни…

Давным-давно не был Сашутка в этих маленьких горенках с крашеными полами, с мебелью в чехлах из корабельной парусины, с незабываемыми запахами за десятки лет обжитого уюта и домовитости. Чем тут только не пахло! Тут и аромат сухих грибов, да не каких-нибудь, а отборнейших красных и белых, и разных ягод, которых в городе, как говорит бабушка, ни за какие деньги не сыщешь… Ну, а здесь, дома, ягод не продают, для себя собирают. Ешь на здоровье… А не съешь, можно варенье сварить, засушить или залить водкой, чтобы наливка на зиму была. Когда сам дедушка ее пригубит, а когда гости приедут чужого попробовать. «Гости, прости господи, — говорит бабушка, — разорение…»

«Ну вот и дома… Дома!» — думает Сашутка, пропуская мимо ушей бабушкин голос, и слышит, как в сонной тишине однообразно тикают часы, а откуда-то из подпола доносится песня сверчка, а вот, пугаясь собственных шорохов, выкатились на воровской промысел юркие мыши…

Спаленка у Сашутки маленькая, но сколько дорогих детскому сердцу, родных и значительных вещей вместила она!

Комод с пузатыми, как виолончель, наружными стенками притиснул к углу детскую кроватку с пологом и сеткой. Напротив комода книжный шкаф. Чуть отступя от него, ближе к окну, клеенчатое кресло с наброшенной бисерной вышивкой, с растопыренными налокотниками, на которые можно положить голову и даже вздремнуть полулежа.

А перед креслом, боком к окну, в промежутке между двумя полосами портьеры, связанной еще прабабушкой, письменный стол из персидского ореха с семью ящиками. Портьера на окне, как узор; в тонкие кружева ее любит заглядывать лунная голубая ночь.

Кроватка с сеткой и пологом родовая, знаменитая. В ней спит не только Сашутка, но когда-то спал и его отец, про которого матрос Никитин, оставшийся после флота вольнонаемным вестовым у дедушки, крикнул как-то, полвека назад, вбежав в дедушкину спальню: «Вставайте, ваше высокоблагородие! Их благородие мичман Сенечка из Севастополя приехали».