Матросы в безупречно пригнанном обмундировании выглядели молодцевато.
Пройдя по фронту, адмирал отправился в командирский салон, где для него было приготовлено помещение.
— Немного прилягу, — сказал он флаг-офицеру. — Распорядитесь, чтобы командиры всех шести миноносцев, находящихся в море, немедленно по прибытии явились ко мне на «Новик» для доклада. По явке их разбудить меня сейчас же. Будите также при первой необходимости.
Верещагину и Агапееву офицеры крейсера предложили чай в кают-компании. Молодежь с живым любопытством оглядывала знаменитого живописца, которого впервые имела возможность видеть так близко.
Художник и Агапеев приняли приглашение. Верещагин извинился, что одет по-походному, в кожаную тужурку. Его извинения были приняты с добродушным смехом.
— A la guerre, comme a la guerre![18] — любезно сказал старший офицер.
За столом разговор шел главным образом о подробностях вероломного нападения японцев месяц тому назад.
Инженер-механик с моложавым лицом, но совершенно седыми волосами пил чай, в который подливал какую-то жидкость, похожую на коньяк, принесенную с собой в аптекарской бутылке темного цвета. Сосредоточенно глядя в стакан на свою недопитую целебную микстуру, он витиевато произнес:
— Первые неудачи наши произошли оттого, что люди оказались не на высоте. Большим аршином питерское начальство и те, кто над ним, наших вельмож порт-артурских мерили. А на практике аршин оказался несоответствующим масштабу ожиданий, и, выражаясь фигурально, сатрапы наши и вице-короли предстали перед судом истории недомерками. Вот и побили их японцы. Но матросам и солдатам это не стыдно. Они еще и не начинали воевать…
Сидевший рядом с Агапеевым мичман Андреев сказал:
— Знаете, полковник, наша морская офицерская молодежь буквально ожила с приездом адмирала Макарова. Но удивительнее всего то, что в него сразу поверили и все матросы. Интереснейшее психологическое явление — это влияние личности командира на подчиненных. Особенно у нас, моряков. Уж если мы влюбляемся в кого-нибудь, так безоговорочно и до конца. В армии это происходит реже.
— Совершенно понятно, — ответил Агапеев. — Если в сухопутной войне личность главного начальника, морально действуя на подчиненных, оказывает большое влияние на общий ход военных действий, то в морской войне личность начальника имеет несравненно большее значение. И вот почему: в сухопутной войне войска не видят главнокомандующего, он где-то далеко, вне всяких выстрелов и управляет действиями отдельных частей при помощи телефонов, телеграфов и других способов. Иное дело в морской войне. Адмирал находится на корабле в условиях, одинаковых со всеми, и это известно каждому матросу. Даже больше. Там, где адмирал, неприятель всегда сосредоточивает свой огонь, и, значит, риск для адмирала гораздо значительнее, чем для простого матроса, а это, конечно, оказывает свое влияние на нижних чинов. Ну, а слава адмирала Макарова тянется со времен корабля «Константина». Много раз показывал Степан Осипович, как нужно уметь рисковать жизнью.