Узнай магистр, что мне известно, куда на деле отправится флот, не сносить бы Роберу головы. А пока что мне ничего не угрожало, вот только времени у меня осталось все меньше и меньше. Совсем скоро корабли ордена выйдут в море, и я должен был успеть исчезнуть из Барнстапла до того, если только не планировал отправиться в плавание через всю Атлантику. Незаметно для себя я заснул, а когда открыл глаза, меня теребил за плечо унылый человек с верблюжьим лицом.
— Проснитесь, да проснитесь же ваша милость, — назойливо бубнил он.
Несколько секунд я таращился на него с недоумением, затем вспомнил имя.
— Адам, — голос со сна был хриплым и шершавым как наждак, — дай напиться. Ну а потом присядь и расскажи, что здесь да как, не гнушаясь сплетнями и слухами.
Глухо зарокотали барабаны, звонко пропел горн. Трубач, смешно надувая щеки, прилежно вел мелодию, внимательно следя за происходящим. По утрам в пятницу проходило заседание суда, где рассматривались все серьезные проступки, совершенные воинами ордена за неделю. Вынесенный приговор обжалованию не подлежал, и приводился в исполнение немедленно. Среди нанятых воинов обнаружилось немало всякой швали, и поддерживать среди них дисциплину можно было лишь драконовскими методами.
Сегодня вешали сразу пятерых наемников, первого — за попытку бегства. Коренастый бородач был опытным охотником, если начистоту — браконьером, и не раз уходил от королевских егерей. Если кто-то и мог отсюда сбежать, то только он. Что ж, верно не судьба. Двоих казнили за пьяную поножовщину, четвертого поймали на воровстве у своих же товарищей. Последний ограбил и убил маркитантку, его обнаружили рядом с трупом, когда он снимал с убитой дешевенькие серьги. Сейчас убийца мелко дрожал, вытаращенные от ужаса глаза неотрывно следили за грузным здоровяком, одетым в красное с ног до головы.
Звуки горна растаяли в воздухе в тот момент, когда палач выбил чурбан из-под последнего осужденного. Тот бешено задергал ногами, испуганное лицо вмиг налилось кровью, тело задрожало в тщетной попытке освободиться. Когда все пятеро безвольно повисли на веревках, барабанщики подняли палочки, и до меня донеслось довольное карканье рассевшиеся на окрестных деревьях ворон. Войско, построенное в каре подавленно молчало.
Палач обошел повешенных, тыча в каждое тело раскаленным прутом, один слабо дернулся. Здоровяк, громко хмыкнув, обхватил его за пояс и поджал ноги. Что-то громко хрустнуло, и палач тут же отпустил тело. Вновь проверил его прутом, почесав затылок, медленно, с достоинством кивнул. Двое подручных в кожаных фартуках и кожаных же штанах аккуратно сняли с костра котел с кипящей смолой.