— Моя мать так любила Линнея, — прокомментировала Вилла. — «Листья цветка… служат брачными постелями», — восторженно процитировала она. — Действительно, я нахожу это более впечатляющим, чем простая романтическая поэзия, как вам кажется? Все эта чушь о «божественных грудях, которые целует лунный свет и роса» просто не производят на меня никакого впечатления, — прозаично заявила она.
Натаниэль почти задохнулся. Что за дьявольщину она читала?
— Ну…
К счастью, она не ждала от него ответа.
— Я рада, что я больше не сержусь, — бодро проговорила она. — Это приятное развлечение время от времени, но это так утомительно.
Натаниэль посмотрел вдаль. Он сделал из себя самого настоящего дурака.
— Говоря об этом…
Она кивнула.
— Да, конечно, вы могли видеть, что я была слишком занята, ненавидя вас, чтобы говорить.
— Вы ненавидите меня? — Натаниэль не мог поверить, что это беспокоило его, но это было так.
— О, больше нет! В конце концов, все это произошло не по вашей вине, не так ли?
— Но также и не по вашей, — сказал он.
— Ну… — она резко отвернулась от него и пустила кобылу быстрой рысью. — Разве мы не прекрасно проводим время сегодня? — отозвалась она через плечо.
Натаниэль узнавал чувство вины, когда он его видел. Блант быстро догнал кобылу после того, как Натаниэль легко ударил его пятками.
— Вилла? Что на самом деле произошло тем вечером на тропинке?
Она осторожно отодвинулась, продолжая болтать.
— Такая хорошая погода для путешествия…
Натаниэль потянулся к поводьям кобылы и заставил обеих лошадей остановиться.
— Я хочу, чтобы ты постояла спокойно и ответила на мой вопрос в этот раз.
— Ох, я действительно предпочла бы не отвечать.
— Вилла!
— Не надувайся передо мной. Я не боюсь кобр.
Кобр? Натаниэль замигал.
— Ч-что? Почему ты говоришь мне что-то в этом роде?
Вилла пождала губы.
— Ты подумаешь, что я странная.
Натаниэль приложил руку к сердцу.
— Я обещаю, что мое мнение о тебе не изменится.
Она колебалась, с подозрением относясь к его заявлению. Затем пожала плечами.
— Ох, ну хорошо. Это всего лишь игра, в которую я играю. Иногда людей очень трудно понять. Я считаю, что становится легче предсказать, как они будут себя вести, если я разгадаю, какой вид дикого животного они напоминают. Например, Мойру можно сравнить с бурым медведем.
Так как Натаниэль непосредственно испытал тяжеловесную заботливость Мойры, то ему это сравнение показалось хорошим. Игра? Могло ли это все на самом деле быть из-за ее чрезвычайной догадливости?
— Так ты находишь меня похожим на змею? — если все это окажется глупой шуткой, он сможет притвориться оскорбленным.