Эмоции, поглотившие мужчину, были столь неистовы, столь бешены. И в то же время рыцарь сильно не хотел, чтобы они взяли над ним верх, так что он сделал небольшую паузу, наслаждаясь теплом ее тела, может, слишком долго наслаждаясь. Пока Бэрен стоял и любовался Женевьевой, она приходила в себя, очнувшись от того дурмана, что окутывал сознание. Девушка вся напряглась, ресницы поднялись, приоткрывая ошеломленные глаза, но, приглядевшись внимательнее, мужчина заметил в глубине толику обвинения.
— Вы так хорошо целуетесь при встрече, — сказала она. — Жаль, что ваши прощальные поцелуи не так сладки.
Бэрен резко отстранился от нее, будто отгораживаясь от обвинения в ее глазах, от прошлого, что девушка жестоко впустила в настоящее, которое угрожало захватить его целиком. Внезапно он ощутил какую-то пустоту — Женевьевы больше не было в его руках. На мгновение Бэрен поразился тому чувству потери, которое охватило мужчину.
— Или, может, вы забыли, что знали меня когда-то, прежде чем стали известным и богатым? — спросила Женевьева.
Бэрен посмотрел на нее, не желая, чтобы она поднимала на свет божий их прошлое. Неужели они не могли начать теперь все с чистого листа, будучи просто мужем и женой, не вспоминая того, что когда-то было? Он уже использовал почти все силы, чтобы выкинуть прошлое из своей жизни. Зачем Женевьева снова напоминала ему?
— Вы знаете, что я прекрасно вас помню, — сказал Бэрен резко.
— Да? — спросила она, повернувшись к нему. — Верится с трудом, так как я не услышала от вас ни единого слова с тех пор, как вы покинули эти места. Вы даже не сказали «до свидания!»
Бэрен с удивлением слушал ее взволнованный и прерывающийся голос, девушка резко отвернулась от него, не сумев выдержать пристального взгляда. С печалью рыцарь понял, что попытка оставить все в прошлом бесполезна, ибо ей тоже было больно из-за того, что случилось когда-то.
— Как мог я писать вам? Как смел говорить что-то о себе? — спросил Бэрен резко.
Когда Женевьева заговорила, все еще стоя к нему спиной, голос звучал низко, приглушенно.
— Может быть, просто потому, что мы — люди, и имеем чисто человеческое право общаться?
— Это было бы не так просто, и вам это известно, — сказал Бэрен. Женевьева никогда не понимала. Что она хотела от него? Правды? Он не желал этого, но у него не было выбора. Бэрен боялся, что у него не хватило бы сил уехать, если бы она предложила ему остаться тогда, годы назад. Ну, отчего он должен позволять ей пробуждать старых призраков? Что знал о ней теперь, понимал ли ее холодное предложение жениться и дальнейший отказ от любых отношений?